Ян ЛИСОВСКИЙ

«Аналитическая газета «Секретные исследования», №12, 2019

Коллаборационизм – явление, которое и сегодня вызывает ожесточённые споры.

Коллаборационизм в той или иной степени сопутствовал всем крупным вооружённым конфликтам в мировой истории (только назывался он иначе), однако именно во Второй мировой войне он приобрёл самый массовый характер. Само слово коллаборационизм появилось в 1940 году и первоначально обозначало сотрудничество французов с нацистами, к которому призвал глава режима Виши маршал Петен. В годы войны коллаборационизм был распространён повсеместно, национальные дивизии СС создавались на всех оккупированных немцами территориях. Из 38 дивизий СС только 12 были укомплектованы немцами. Добровольческие армии и национальные дивизии формировались на всех фронтах войны, от Индии до Дании. Не было только отдельных греческих, польских, чешских и литовских формирований, хотя представители и этих наций служили в других немецких частях.

Российский публицист Алексей Рудевич писал в очерке «Они сражались не за Родину…»:

«О причинах коллаборационизма сказано много. В числе главных принято называть недовольство существующей властью и меркантильные интересы. Первой причиной чаще всего пытаются оправдать советский коллаборационизм, так как время, прошедшее со времён Гражданской войны, коллективизации и раскулачивания было в историческом масштабе весьма незначительным. Единство народа, о котором говорила советская пропаганда, к 1941 году ещё не сформировалось, уровень жизни оставлял желать лучшего, поэтому часть населения на оккупированных территориях если и не приняла немцев хлебом-солью, то некоторые надежды с приходом «новой власти» испытывала. Если же говорить о европейском коллаборационизме, то стоит учитывать искусственное деление Европы по результатам Версальского мира, которое стало причиной национализма среди этнического большинства многих стран».

Далее автор очерка пишет в главке «Кто не воевал за Родину»:

«Когда сегодня говорят о коллаборационизме в годы войны, то обычно вспоминают Русскую освободительную армию генерала Власова, казачьи дивизии СС и дивизию «Галичина». Однако, несмотря на несомненные сходства этих боевых подразделений, они существенно различались. Костяк РОА составляли белоэмигранты, номинальной целью которых была борьба с большевизмом, казачьи дивизии сражались за обещанную им «самостийность» и Казакию. С «Галичиной» ситуация была совсем странная. По воспоминаниям Кубийовича, инициатор создания дивизии Вехтер считал, что «Галичина была страной, в которой нужно возобновить немецкое (австрийское) влияние, которое происходило ещё со второй половины XVIII века». Показательно, что первоначально Гитлер с большим скептицизмом относился к идее создания национальных дивизий на оккупированных территориях. По расовой теории Третьего рейха все «неарийцы» считались «унтерменшами», «недочеловеками», а потому в перспективе немцами планировалась ареизация завоёванных народов.

Привлечь на свою сторону значительную часть казачества Гитлеру позволила теория о том, что казаки относятся к остготам, а потому им должна быть не менее привлекательна идея об освобождении от «большевистского ига». Уже в декабре 1942 года было организовано Казачье управление Дона, Кубани и Терека (Козакен Лейте-Штелле). Обещанная независимость Казакии предполагала не только особые приоритетные условия для казаков, но и их обязательства перед Рейхом. С казачьих территорий снимался большой продовольственный налог».

НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ

Большую часть советских коллаборационистов составляли так называемые «хиви» – солдаты вспомогательных войск вермахта. По большей части, набирали их среди пленных красноармейцев. По данным историка Романько, число «хиви» в вермахте составляло 665-675 тысяч человек. 29 апреля 1943 г. «хиви» официально было разрешено носить немецкую униформу, но без немецких эмблем, без петлиц и погон. При всей многочисленности «хиви» нельзя однозначно отнести к идейным коллаборационистам, помогать нацистской Германии пленные шли из соображений конформизма.

На оккупированных территориях формировались также ягдкоманды (истребительные или охотничьи команды) – «лжепартизаны», которые использовались для поиска и уничтожения настоящих партизан. К концу 1943 года численность «восточных соединений» составила около 300-350 тыс. человек, но такое большое количество не говорило о качестве.

Алексей Рудевич заканчивает свой очерк так: «Дезертирство, низкая боеспособность и частые переходы на сторону Красной армии говорили о том, что полагаться на коллаборационистов немцы могли только с большой осторожностью. О чём говорить, если «прославленная» дивизия «Галичина» просуществовала меньше двух лет и не стяжала боевой славы, потерпев сокрушительное поражение под Бродами летом 1944 года. По большему счету, коллаборационизм был величайшим обманом Второй мировой войны. Жители оккупированных территорий шли на сотрудничество с немцами, надеясь на лучшую жизнь, однако, как показала история, вся пропаганда Третьего Рейха была лишь инструментом для функционирования немецкой военной машины».

ОБМАН?

Суждения Алексея Рудевича являются, на мой взгляд, ошибочными. Предлагаю начать размышлять на эту тему с вопроса: кем являлось антинацистское Сопротивление в Германии Гитлера? Согласно представлениям автора очерка, движение Сопротивления являлось ПРЕДАТЕЛЯМИ, то есть коллаборационистами, ибо «не воевало за Родину» (то есть за Третий Рейх), как «нормальные» нацисты.

В сериале «Семнадцать мгновений весны» по повести Юлиана Семёнова полковник СД Штирлиц (он же советский шпион Исаев) совсем иначе формулирует эти представления: что как раз Сопротивление являлось истинными патриотами Германии и выражало интересы Родины, а вот режим нацистов был антигерманским и антинародным, воевал не за Родину, а за антигерманского Гитлера.

Я совершенно согласен с суждениями Штирлица: нацисты и Германия – это разные вещи. Нацисты воевали не за свою Родину, а за свой нацизм – преступную идеологию. А за Родину – свободную Германию – сражалось только Сопротивление.

Но если продолжить эти суждения Штирлица (которые высказывал его придумавший Юлиан Семёнов), то получается, что коммунисты и Россия – это тоже разные вещи, тем более что СССР – это вовсе не «Великая Россия для русских». Ведь большевики сами начали с предательства и коллаборационизма в Первой мировой войне: их хунта пришла к власти на деньги Генштаба Германии, а Временное правительство Керенского объявило в розыск Ленина как немецкого шпиона.

Получается, что рассмотрение темы коллаборационизма надо начинать с деяний большевиков в Первую мировую войну – будущие создатели СССР тогда сотрудничали с германской разведкой и склоняли войска к «братанию» с немцами, затем подписали унизительный и сепаратный Брестский мир, отдав в состав Германии Беларусь и Украину.

За Родину тогда воевали как раз белогвардейцы, а коммунисты, подобно затем нацистам, воевали ЗА ИДЕЮ, как радикальная экстремистская партия. В 1939 году экстремисты нацисты и коммунисты вступили в сговор, что стало началом Второй мировой войны, в 1941-м у экстремистов начался конфликт между нацизмом и коммунизмом. Но это была война чисто ИДЕОЛОГИЙ ЭКСТРЕМИЗМА, что к понятию «Родина» не имеет никого отношения.

Половина нынешней Беларуси была захвачена СССР в сговоре с Гитлером в конце 1939 года. Там никто не говорил по-русски (зато все по-польски), не было пионеров и комсомольцев, никто не позиционировал своей «родиной» Москву и не считал «родственными» восточные народы СССР. А сейчас им иные авторы приписывают «преступление», что они якобы «предали Родину» в лице СССР, в составе которого впервые состояли только полтора года до начала ВОВ. Хотя юноши-беларусы приносили присягу Польше, в которой и родились!

Забавная логика! Если западные беларусы за полтора года якобы должны были научиться считать своей «Родиной» СССР, то равно поляки должны были за этот же срок научиться считать своей «Родиной» Третий Рейх!

В 1939-1941 годах вариантов выбора было вовсе не два (между коммунизмом СССР и нацизмом Рейха), а множество. Можно было оставаться патриотом Польши, патриотом добивавшейся государственности Украины, патриотом суверенной Беларуси, патриотом-сионистом и великорусским патриотом Российской империи. Но главная особенность тех лет заключается в том, что население склоняли к выбору лишь между политическими системами правящих режимов – коммунистов и нацистов. А они, как мы увидели выше из рассуждений Юлиана Семёнова, к понятию «Родина» никакого отношения не имели. «Латышские стрелки» Троцкого в Гражданской войне воевали вовсе не «за латышскую родину», как и в 1942 году латышские подразделения СС сжигали еврейские деревни Беларуси тоже не «за Родину-Латвию».

Коммунисты и, как писал Семёнов, нацисты любили смешивать понятия «инакомыслие» и «коллаборационизм». Если какой-то пастор Шлаг не нацист – то он якобы «враг Родины и коллаборационист». Эта же спекуляция была в СССР: «если не коммунист по политическим убеждениям – то враг Родины». Среди политических жертв СССР в Беларуси основная масса вовсе не приспешники оккупантов, а просто несогласные с идеологией коммунизма, которых ликвидировали «под шумок» «борьбы с коллаборационизмом». Основное большинство вообще дистанцировалось и от нацистов, и от коммунистов – пытаясь оставаться людьми. За что и пострадали.

Самое парадоксальное в том, что в 1939-1941 годах главным коллаборационистом являлась коммунистическая партия Сталина, тесно сотрудничавшая с нацистами. Вот, например, малоизвестный сегодня плакат Кукрыниксов 1940 года:

«Назначили народы-братья

Над вражьим городом свидание.

При каждом их рукопожатьи

Трещит имперская Британия»

На плакате братские бомбардировщики нацистов и коммунистов сбрасывают бомбы на Лондон. Ну а сотрудничество с англичанами считалось коллаборационизмом и «предательством Родины». Вопрос даже не в том, что «интересами Родины» именуют шкурные интересы коммунистической хунты, которая запросто меняла своих союзников и врагов. Вопрос в другом – какое вообще отношение коммунисты имеют к Родине и её интересам? Никакого – ведь в 1991 году наши народы СССР свергли власть коммунистов и запретили КПСС. Получается, что интересы Родины кардинально расходились все 70 лет с интересами компартии.

Сталинский режим не только менял, как флюгер, свои представления о том, с кем сотрудничать, но даже массово реабилитировал одиозных нацистских преступников и предателей во всех смыслах этого слова. Например, в первой половине 1944 года в Беларуси значительное число подразделений коллаборационистов (до этого воевавших против партизан и занимавшихся Холокостом) перешло на сторону партизан – приняв, так сказать, «сторону сильного». Коллаборационистам были автоматически прощены все их преступления, а за переход на сторону СССР вчерашние предатели были награждены медалями, орденами и даже сделаны Героями Советского Союза! В первую очередь речь идёт о действовавшей в Восточной Беларуси 1-ой Русской национальной бригаде СС «Дружина» численностью 8-12 тысяч русских нацистов, они виновны примерно в половине преступлений нацизма на территории БССР, в том числе русская бригада СС, всегда действовавшая вместе с особым батальоном СС «Дирлевангер», причастна к уничтожению Хатыни (а вовсе не бандеровцы, как сегодня лгут российские имперцы).

Кстати говоря, само понятие «партизаны» на территории Беларуси не имело того смысла, который сегодня вкладывает официоз. Ещё с сентября 1939 г. в Западной Беларуси действовало до конца Второй мировой войны несколько тысяч партизанских отрядов поляков и беларусов-католиков, в борьбе с которыми до 22 июня 1941 г. органы НКВД активно сотрудничали с СД и Гестапо нацистов. На юге тоже с 1939 года действовали партизаны УПА, которые воевали заодно и против партизан поляков и беларусов-католиков (наиболее известен их лидер Бульба, украинский националист из Полесья). Кроме имевших централизованное управление бандеровцев и им враждебной Армии Крайовой было множество партизанских отрядов, которые вообще никому не подчинялись и являлись по сути криминальными вооружёнными бандами (их существенная часть была вовлечена под управление штаба партизанского движения Пономаренко только к 1944 году). Были также литовские партизанские отряды «лесных братьев» и даже несколько чисто национально еврейских партизанских отрядов. Спектр самый широкий – но всех сегодня именуют просто «партизанами Беларуси», пытаясь «не влезать в детали», так как в деталях оказывается, что частью беларуских партизан были и Польское сопротивление (напомню, что до 1945 г. в состав БССР входила Белосточчина), и бандеровцы, и вообще кто угодно. Согласно, например, сводкам оккупационных немецких властей в 1943 году, где графу «партизаны» сегодня пытаются выдавать как именно и только партизан Пономаренко. Что, конечно, обман.

Понятие «Родина» в тот период для беларусов было малопонятным. А в СССР вообще существовала категория сознания «социалистическое Отечество». Поэтому лживым является сам тезис «Они сражались за Родину», когда на самом деле сражались за Социализм без всякой национальной увязки. Из-за каши в представлениях и идеологиях народы Европы вообще с трудом представляли, что такое их Отечество и его интересы. Были только два исключения – поляки и немцы, для которых в их национальных представлениях было всё предельно ясно. Вот среди этих двух народов коллаборационистов не было. Поляков объединила идея спасения своей Польши, а немцев – миф нацизма о своей расовой исключительности.

Польские призванные в армию офицеры запаса после нового раздела Польши в 1939 г. отказались сотрудничать с московскими оккупационными властями, то есть отказались от коллаборационизма, за что и были расстреляны в 1940 году. Через несколько лет польские «союзные» войска в СССР были созданы уже под совсем иным условием – условием обязательного восстановления Польского Государства (чего добились поляки через Англию и США). То есть поляки последовательно защищали свой суверенитет Родины и коллаборационистами в ходе Второй мировой войны не стали.

А немцы – это особая история. Сегодня замалчивается тот одиозный факт, что среди народов союзников на стороне нацистов воевало множество разных подразделений коллаборационистов, но вот на стороне союзников – немецких подразделений не было. Например, в составе Вермахта была масса национальных подразделений из народов СССР (численностью около миллиона человек по разным оценкам), и Сталин – особенно после пленения большого числа немцев под Сталинградом – ожидал, что тоже сможет создать уже из немцев «немецкие дивизии Коминтерна», которые стали бы воевать на стороне СССР и стали бы огромной идеологической бомбой против нацистской Германии.

Просчитался! Пленных немцев так и сяк мурыжили московские власти, но коллаборационистами они отказались быть. Максимум признали, что Гитлер – это ошибка в истории Германии, но вот служить в армии СССР посчитали предательством своего народа. Сталин был в бешенстве и выдумал для пленных не сломавшихся немцев неслыханное наказание, которое нарушало правила войны в обращении с военнопленными: провести этих отказавшихся от советского коллаборационизма немцев по улицам Москвы, чтобы их оплёвывал народ и затем машины мыли за ними улицы, как за чем-то грязным.

Ладно, это военные. Но новое открытие ждало Сталина, когда войска СССР вступили на территорию Рейха. Мирное население нацистской Германии стало массово кончать жизнь самоубийством при советской оккупации их городов. Не вызывает сомнения, что они были одурманены гитлеровской пропагандой. Но вот ведь вопрос: что эти массовые самоубийцы считали «Родиной»? За какую такую свою «Родину» они семьями с собой кончали? Вопрос в том числе тем интересен, что такого странного феномена не было на территории оккупированных нацистами стран.

ЭПИДЕМИЯ САМОУБИЙСТВ

30 апреля 1945 года больше тысячи жителей немецкого городка Деммин совершили самоубийство – советские солдаты ещё на протяжении нескольких недель доставали из рек тела погибших и устраивали захоронения. Это было обычным явлением – в 1945-м волна массового суицида прокатилась по всей Германии. Что заставило людей за несколько дней до наступления мира покончить с собой, и почему об этой истории так мало говорят?

«Кто подумает он нас, кто когда-нибудь узнает, как мы окончили жизнь? Есть ли смысл у этих строк?» – это были последние слова, которые написал в своем дневнике Йоханнес Тейнерт, учитель латыни из маленького городка Глатц (ныне – Клодзко), прежде чем 9 мая 1945 застрелить свою жену, а потом себя. Он стал одним из многих тысячи самоубийц в Германии, которые предпочли смерть жизни вне Третьего Рейха. Точные цифры назвать сложно, но по подсчетам разных историков, в последние месяцы войны добровольно расстались с жизнью от десяти до ста тысяч человек.

Российская журналистка Екатерина Астафьева пишет в очерке «Обратная сторона Победы»:

Всё началось ещё в январе 1945 г., когда советская армия заставила отступить войска нацистов в Восточную Пруссию и Силезию. В апреле и мае количество самоубийств достигло своего пика. В Берлине, по разным данным, покончили с собой от трёх до семи тысяч человек. Капсулы цианида были одним из самых распространённых способов самоубийства в последние дни войны. 12 апреля 1945 г. участники Гитлерюгенд раздали ампулы с ядом зрителям во время последнего концерта в Берлинской филармонии».

В мае 1945 г. жители маленького городка Деммин в земле Мекленбург-Передняя Померания совершили массовое самоубийство. К 1 мая, дню взятия города советской армией, в нём находились около 15 тысяч жителей и ещё несколько тысяч беженцев из Западной Померании, с запада и востока Пруссии. Деммин сдали без боя, из-за взорванных мостов эвакуация была невозможна. За три дня город сгорел почти дотла. В страхе перед советскими солдатами жители города добровольно расставались с жизнью.

В ход шло всё, что попадалось под руку: пистолеты, бритвы, яды. Некоторые повесились или утопились. 3 мая пожар утих, и трупы стали складывать в окрестностях Деммина. Три дня спустя дочь кладбищенского садовника начала вести список самоубийц – на 28 листах значатся 612 человек (см. фото). Однако учесть все случаи было невозможно – по разным данным, в Деммине в те дни покончили собой от 700 до 1200 человек.

Немецкий историк и журналист Флориан Хубер посвятил событиям в Деммине в 1945 г. книгу «Дитя, пообещай мне, что ты застрелишься». Он пишет, что людей, решившихся на самоубийство в одиночестве, было мало. Чаще всего умирали семьями или вместе супругами. Некоторые матери убивали своих детей. Случались нередко коллективные самоубийства. Демминский священник Герхард Якоби описал волну суицидов в городе как «эпидемию самоубийств».

Фактически перед нами два абсолютно противоположных подхода: с одной стороны, коллаборационизм – а с другой, как иной полюс, массовое самоубийство мирного населения (при абсолютном отсутствии коллаборационизма). Что имело место только в нацистской Германии. И нигде больше. Вот уж фанатики режима…

К концу войны в Германии началась настоящая паника. На протяжении многих лет пропаганда нацистов создавала в умах людей жестокий образ советского солдата, грабящего дома, насилующего женщин, убивающего детей. В феврале 1945 г. нацисты распространили на территории Чехии листовку, в которой писали о «большевистских убийцах», победа которых привела бы к голоду, грабежам и истреблению. Они призывали мужчин «спасти немецких женщин и девочек от осквернения и убийства коммунистами».

В последние месяцы войны самоубийство провозглашалось в Третьем Рейхе героическим поступком. В марте 1945 г. британцы перепечатали черно-белую пропагандистскую открытку на немецком языке, предположительно выпущенную нацистским правительством. В ней содержались подробные инструкции о том, как правильно и безболезненно повеситься.

Многие люди были воспитаны в беспрекословной вере к партии, а потому предпочитали смерь жизни в мире, где их нацисты потерпели поражение. Флориан Хубер рассказывает историю немки Лоры Вальб, которая любила Гитлера как родного отца. В своём дневнике она написала такие строки: «Теперь Гитлер мёртв. Но мы и все последующие будем волочить на себе груз, который он на нас взвалил. Таков итог его правления. Кажется, бог нас больше не любит».

По заданию Сталина несколько институтов Москвы занимались поиском ответа на загадку: как нацистам удалось зомбировать немцев до состояния полной преданности и даже до способности самоубийства ради своей власти? Ведь Сталин тоже мечтал, чтобы ради него люди становились зомби безмозглыми и шли на смерть. К его великому сожалению, в СССР режим коммунистов держался чисто на страхе и насилии, а в Рейхе было что-то совсем иное и непонятное, которое делало людей фанатиками. Они отвергали и все попытки превратить их в коллаборационистов.

Ведущие учёные и СССР, и США в 1950-1960-е в поисках ответа на этот вопрос сошлись в выводе, что причиной всего «природный гипнотизм Гитлера как оратора-популиста». На этом тему и закрыли.

На самом деле тема вовсе не закрыта, а закрыт был лишь нацизм у немцев (на денацизацию немцев союзники потратили по нынешним ценам порядка 50 миллиардов долларов в 1945-1955 годах в ФРГ). Во-первых, для талантливого гипнотизёра Гитлера нужен и подверженный гипнозу народ – каковым могут быть дисциплинированные генетически немцы, но вовсе не шалопуты французы или россияне. Гипнотизёр без гипнотизируемых невозможен. Во-вторых, когда гражданин становится чрезмерно увлечённым темой национального, то он становится нацистом.

В войне 1939-1945 годов спорили за своё выживание и главенство концепции таких категорий людей: империалисты, национал-социалисты, фашисты, коммунисты, пилсудчики, бандеровцы, власовцы-великодержавники, сионисты и иные. Они являлись сутью той войны, а сегодня их практически нет в эпоху постиндустриальной цивилизации и всемирного информационного общества. Вымерли, как мамонты и динозавры. Поэтому и смысл той войны сегодня утратил всякое значение для народов нашей планеты.

Равно утратило всякий смысл и понятие «коллаборационист». В Великой Отечественной войне на месте расстреливали по приказу Сталина каждого власовца, которого определяли по триколору русских фашистов и шеврону русских фашистов «Георгий Победоносец». Но с 1991 года в России изменили государственную символику с победителей в ВОВ на символику проигравшей в войне армии коллаборациониста Власова.