Ян ЛИСОВСКИЙ
«Аналитическая газета «Секретные исследования», №16, 2022
Об убийстве в Минске Михоэлса рассказывают многие СМИ РФ и РБ, но делают это однотипно, по сценарию, который задал ещё в 1953 году Берия, тот как бы «это дело расследовал». Мол, Сталин приказал его убить – и всё на этом. На самом деле целью было не устранить самого Михоэлса, а начать маховик репрессий в армии СССР с Белорусского военного округа и депортацию всех евреев СССР в концлагеря.
Соломон Михоэлс
ЧИСТО БЕЛАРУСКОЕ УБИЙСТВО
Почему чекисты убили Михоэлса именно в Минске? Почему Сталин послал его на смерть именно в столицу БССР? Дело в том, что Минск являлся еврейской столицей, а самое главное – в руководстве ГБ БССР тогда служили почти исключительно евреи, причём – русифицированные евреи, западнорусисты, которые ненавидели всё еврейское национальное. По циничному замыслу Сталина, сами евреи и должны были убить Михоэлса. Вот почему это, так сказать, «чисто беларуское убийство»: в БССР всем традиционно правила «мафия русифицированных евреев», чего не было ни в одной другой республике СССР.
Итак, напомним: народный артист СССР, художественный руководитель Государственного еврейского театра (ГОСЕТ), председатель Еврейского антифашистского комитета СССР Соломон Михайлович Михоэлс вечером 7 января 1948 года вместе с уроженцем Минска театральным критиком В.И. Голубовым-Потаповым (как ныне известно, секретным сотрудником ГБ) по командировке Комитета по Сталинским премиям выехал из Москвы в Минск для просмотра выдвинутого на Сталинскую премию спектакля Беларуского драмтеатра «Константин Заслонов». А 12 января примерно в 22 часа Михоэлс вместе с Голубовым были убиты спецгруппой ГБ, осуществлявшей прямой приказ Сталина. Трупы Михоэлса и Голубова обнаружили утром 13 января, в день предполагаемого возвращения в Москву.
Произошедшие в те дни события в Минске долгое время были малопонятными и малоизученными, в том числе оставалась в тени роль командующего Белорусским военным округом, хотя Михоэлс был его другом и ночевал у него дома, где принимал ванну. Впервые разобрался в этих детективных событиях еврейский историк Борис Фрезинский, он умер в декабре 2020 года. Мы приведём отрывки из его исследования. Историк писал:
«Поздним вечером 12 января 1948 года в Минске палачи из госбезопасности по прямому указанию Сталина убили Соломона Михайловича Михоэлса – человека мировой славы и мирового авторитета. Это убийство – первое в длинной серии разработанных «органами», в серии, осуществление которой прервала лишь смерть главного заказчика.
Если бы, казнив Михоэлса, ГБ тут же объявила его врагом, шпионом и кем угодно ещё, страна это приняла бы покорно: граждане СССР не имели права сомневаться в справедливости всего, что творили под общим руководством вождя доблестные чекисты. Но в случае С.М. Михоэлса реализован нестандартный вариант – после казни были напечатаны официальные некрологи «выдающемуся советскому художнику» (в них Михоэлс даже не «погиб», а попросту «умер»), организованы торжественные похороны, проведены вечера памяти, театру и студии присвоено имя покойного, создан его мемориальный кабинет. Всё это, безусловно, подтверждало официальную версию: не казнь, не убийство, а смерть в результате случайного автомобильного наезда. Но тогда, рассуждали граждане, это дело находится в компетенции не ГБ, а всего лишь милиции, а милиция как-никак имела право на отдельно взятые ошибки, во всяком случае, сомнения в правильности её действий преследовались не столь сурово.
Так поползли слухи, поползли из кругов, близких к казнённому. Например, кто-то из видевших обнажённый труп Михоэлса говорил, что на его теле не было иных повреждений, кроме височной раны. Это опровергало версию об автомобильном наезде. Значит, убийство. Но на руках убитого тикали золотые часы. Значит, не грабители. Были слухи, что расследовать это дело поручили знаменитому Льву Шейнину; он прибыл в Минск, начал работать, но неожиданно был отстранён, уволен с работы, а затем арестован. Народная молва готова была даже из палача Шейнина сделать борца за справедливость (Шейнин, скорее всего, неправильно понял заказчиков и начал что-то искать). Затем, в кругах ВТО знали, что вместе с Михоэлсом в Минск (это была поездка от Комитета по Сталинским премиям для просмотра выдвинутых на премию спектаклей) должен был ехать критик Головащенко, и, хотя командировочные документы на него уже были оформлены, за два дня до поездки вместо Головащенко было велено послать Голубова-Потапова, театрального критика, уроженца Минска, еврея, человека симпатичного, но пьющего и, как потом выяснилось, находящегося у ГБ на крючке. Люди, провожавшие Михоэлса в Минск, видели, что Голубов-Потапов был не в себе, жаловался друзьям, что ехать не хотел, но приказали. В Минске были свидетели того, как Голубову-Потапову кто-то позвонил в гостиницу, слышно было плохо, вроде позвали в гости, и Михоэлса тоже. По дороге в эти гости их обоих и убили.
Дом Л.Ф. Цанавы в Минске, где был убит Михоэлс
Когда в конце года закрыли ЕАК и арестовали его деятелей, закрыли театр Михоэлса, закрыли еврейское издательство и т.д., а следом ещё начали яростную антисемитскую кампанию в газетах и на собраниях, тогда уже граждане могли догадаться, что убийство Михоэлса всё-таки не по милицейской части.
Когда убили Михоэлса, мне было 7 лет, и ничего об этом событии я не знал. Необычную фамилию Михоэлс впервые услышал ровно через 5 лет после убийства, 13 января 1953-го, когда объявили об аресте «врачей-убийц», которые через «еврейского буржуазного националиста Михоэлса» были связаны с западными разведками. Не прошло и 4 месяцев, как врачей реабилитировали, некоторых палачей посадили, а перечисляя их преступления, сообщили, что ими также «был оклеветан народный артист СССР, советский патриот С.М. Михоэлс».
Расследование, которое тогда провёл по личной инициативе Л. Берия, не сделали гласным; гласными были только слухи и версии. В том же 1953-м я услышал такую версию от нашей соседки по коммуналке (она была родом из Минска, и её отец, крупный медик, академик, продолжал там жить и работать, что придавало версии дополнительную достоверность): Михоэлса по телефону пригласили в гости, сказали, что в восемь вечера за ним придет машина; машина пришла без четверти восемь, и Михоэлс уехал, а ровно в восемь пришла другая машина, и её водитель удивился, узнав, что Михоэлс уже уехал; ну а утром какой-то старый еврей, шедший с окраины в центр Минска, увидел торчавшие из сугроба ноги… Про золотые часы, тикавшие на руке убитого, там тоже было.
Эта версия не упоминала Голубова-Потапова и разводила преступников и организаторов приглашения…»
ЛИКВИДАЦИЯ
Обвинений ГБ в убийстве Михоэлса цензура не пропускала, и многоопытный по части её обдуривания Илья Эренбург протащил на страницы своих мемуаров утверждение, что Михоэлса убили «агенты Берии». Тогда же 1965 году, перед самым наступлением застоя, напечатали воспоминания А. Тышлера о Михоэлсе с такими строчками: «Я сопровождал его тело к профессору Збарскому, который наложил последний грим на лицо Михоэлса, скрыв сильную ссадину на правом виске. Михоэлс лежал обнажённый, тело было чистым, неповреждённым».
Только сейчас определилась главная версия – Михоэлса и Голубова-Потапова отравили сотрудники «лаборатории смерти», прибывшие из Москвы с командой убийц-чекистов. Подробно об этой лаборатории Икс мы рассказывали в нашей статье «Отравители» (№3, 2022). В то же время те же люди занимались тайными убийствами неугодных Сталину людей в поезде «Москва – Ленинград»: им давали кусочки сахара-рафинада для чая, в них (упакованных в бумажную обёртку, как обычный железнодорожный рафинад) содержался яд, который убивал с симптомами инфаркта. В случае с Михоэлсом тела после отравления переехали автомобилем.
Важная деталь: деятелей культуры его масштаба принято было хоронить на Новодевичьем кладбище, но Михоэлса по приказу Сталина кремировали – чтобы замести следы отравления. И самое странное: после объявления Михоэлса «врагом народа», на кладбище, где была захоронена урна с его прахом, приехали некие молодые люди и объявили директору, что им велено ликвидировать могилу Михоэлса. Директор ответил: «Пожалуйста, только прежде предъявите мне мандат на это». Никакого мандата не было, и, сказав, что они его забыли и привезут завтра с утра, молодые люди исчезли навсегда – дать официальную бумагу на уничтожение могилы никто не решился…
Ещё в застойные годы из книги Светланы Сталиной, оказавшейся случайным свидетелем телефонного доклада Сталину о выполнении его задания, стало известно, что версию об автомобильном наезде на Михоэлса предложил сам «отец народов». Версия эта прочно засела в головы организаторов убийства, и, когда в марте 1953-го они по запросу Берии давали показания, подробности «наезда» выскакивали из них автоматически.
Министр госбезопасности Беларуси Лаврентий Цанава
Сегодня ряд документов по делу об убийстве Михоэлса опубликован Архивной службой России; наиболее полно они представлены в томе «Государственный антисемитизм в СССР. 1938-1953», изданном Международным фондом «Демократия» в серии «Россия, ХХ век» (М., 2005).
Приведём отрывок из объяснительной записки, адресованной Л.П. Берии на тринадцатый день после смерти Сталина одним из убийц Михоэлса, полковником госбезопасности Ф.Г. Шубняковым (в этой записке В.И. Голубов-Потапов именуется «агентом» ГБ, кем он и был; упоминаются также министр госбезопасности СССР Абакумов, его первый заместитель Огольцов и министр госбезопасности Беларуси еврей Цанава); речь идёт о событиях в Минске 12 января 1948 года:
«Мне было поручено связаться с агентом и с его помощью вывезти Михоэлса на дачу, где он должен быть ликвидирован. На явке я заявил агенту, что имеется необходимость в частной обстановке встретиться с Михоэлсом, и просил агента организовать эту встречу. Это задание агент выполнил, пригласив Михоэлса к «личному другу, проживающему в Минске». Примерно в 21 час я и работник спецслужбы Круглов (в качестве шофёра) подъехали в условленное место, куда явились агент и Михоэлс, с которым я был познакомлен агентом, и все отправились ко мне на «квартиру», т.е. на дачу т. Цанава. На даче была осуществлена операция по ликвидации Михоэлса.
После того как я доложил т. Огольцову, что Михоэлс и агент доставлены на дачу, он сообщил об этом по ВЧ Абакумову, который предложил приступить к ликвидации Михоэлса и агента – невольного и опасного свидетеля смерти Михоэлса.
С тем чтобы создать впечатление, что Михоэлс и агент попали под автомашину в пьяном виде, их заставили выпить по стакану водки. Затем они по одному (вначале агент, а затем Михоэлс) были умерщвлены – раздавлены грузовой автомашиной.
Убедившись, что Михоэлс и агент мертвы, наша группа вывезла их тела в город и выбросила их на одной из улиц, расположенных недалеко от гостиницы [«Беларусь»]. Причём их трупы были расположены так, что создавалось впечатление, что Михоэлс и агент были сбиты автомашиной, которая переехала их передними и задними скатами…»
Сейчас, благодаря новым расследованиям, стали ясны подробности, которые ранее КГБ пытался спрятать. В убийстве был замешан старый друг Михоэлса генерал С.Г. Трофименко, командующий Белорусским военным округом. Именно у него за несколько дней до этого ночевал Михоэлс. Предполагают, что глава ГБ БССР Цанава попросил генерала срочно встретиться с Михоэлсом, чтобы его о чём-то предупредить, причём чтобы он был со своим спутником (Трофименко никогда в жизни с ним не встречался, и такой контакт выглядел бы крайне странным для столь высокой государственной фигуры). Генерал послал в гостиницу «Беларусь» свою машину, но на 15 минут раньше её прибыла машина Цанавы и отвезла Михоэлса и Голубова на дачу Цанавы (кстати, недавно снесённую). Там их никто не бил и не пугал, ничем им не угрожали. Глава Госбезопасности Беларуси их приветствовал, с почтением провёл в свой кабинет, где ждал профессор Григорий Майрановский – садист и отравитель из «лаборатории смерти», все отравления совершались при его личном присутствии.
Поскольку «гости» высказали удивление, что их привезли не в дом командующего Белорусским военным округом, а на дачу министра Госбезопасности БССР, Цанава попросил не беспокоиться, «всё нормально», мол, «захотелось просто поговорить». Он наверняка задал пару вопросов об отношениях между Михоэлсом и Трофименко, и при этом гостеприимно предложил выпить по рюмке. Профессор Майрановский, который при этом присутствовал и ранее намешал в водку свой яд, наблюдал вместе с Цанавой за агонией «гостей». Затем чекисты забрали трупы и увезли в пустынный проезд у гостиницы «Беларусь», где инсценировали наезд машиной.
28 октября 1948 года по решению Политбюро Указом Президиума Верховного Совета СССР «за успешное выполнение задания правительства» были награждены: министр государственной безопасности СССР Абакумов, первый заместитель министра госбезопасности СССР Огольцов, генерал-лейтенант Цанава – орденом Красного Знамени; старший лейтенант Круглов, полковник Лебедев и полковник Шубняков – орденами Отечественной войны I степени.
Главного организатора убийства Михоэлса И.В. Сталина за общую организацию операции, равно как и за организацию всех предшествующих и последующих убийств, Политбюро наградой не отметило. За беспрекословное выполнение задания не был посмертно награждён и В.И. Голубов-Потапов.
Указ о награждении орденами убийц Михоэлса
2 апреля 1953 года этот Указ о награждении от 28 октября 1948 года был отменён. Историк Борис Фрезинский писал ещё в 2009 году:
«То, что Российское государство до сих пор не сочло необходимым представить миру официального документа об организации одного из самых мрачных по его последствиям политического убийства XX века, разумеется, не случайно. Сталинское прошлое ещё долго будет тащить назад страну, не имеющую духа решительно и бесповоротно с ним порвать».
ЗВОНОК ГЕНЕРАЛА
Минск как место для убийства Михоэлса определялся по двум причинам. Во-первых, Минск (и вообще БССР) являлся самым «отмороженным» в СССР местом чудовищного произвола ГБ, по сути геноцида против своего населения. Цанава был прямым ставленником Берия, ГБ в республике состояла почти целиком из русифицированных евреев, которые люто истребляли всё национальное еврейское и беларуское (например, они убили почти всех беларуских и еврейских писателей БССР), требовали расстрелять Янку Купалу и Якуба Коласа, которых в докладах Сталину называли «фашистскими писателями». А вот в других союзных республиках у Сталина не было в ГБ такого аппарата садистов-убийц, и там местная Госбезопасность скорее всего отказалась бы участвовать в тайном заговоре с целью убийства Михоэлса – народного артиста СССР, известного на весь мир. Во всяком случае, ни Сталин, ни Берия в этом не доверяли чекистам других республик, не могли за них поручиться.
А во-вторых, в плане убийства фигурировал друг Михоэлса, который являлся командующим Белорусским военным округом. Сам Михоэлс вызывал у Сталина страхи именно как «агент евреев США», а его тесная дружба с командующим Белорусским военным округом в «еврейской республике» казалась очень и очень странной. Не является ли Михоэлс после своих поездок по США агентом американской разведки? И не собирается ли он вместе с командующим Белорусским военным округом реализовать план Вашингтона – устроить бунт войск на территории БССР? В этом давно подозревали Трофименко по докладам Цанавы, а когда чекисты выяснили, что Трофименко на Новый год послал Михоэлсу приглашение его посетить, то, как говорится, «всё срослось»: вот два отдельно подозреваемых в заговоре, а теперь они вступают в тесный контакт. То есть, заговор налицо.
Когда Берия доложил об этом Сталину, вождь всех племён стал чесать затылок. Арестовать председателя Еврейского антифашистского комитета СССР и с ним вместе командующего Белорусским военным округом за измену, заговор и попытку захвата власти – это шокирует и весь мир, и всё советское население. Так ещё с Нового года в Кремле стал срочно разрабатываться план об убийстве Михоэлса – причём именно в Минске. Чтобы в случае чего обвинить в причастности к убийству его друга-генерала.
Трофименко отличился на фронтах, в 1944 году ему было присвоено воинское звание генерал-полковника и звание Героя Советского Союза. С 1946 года он стал командующим Белорусским военным округом и депутатом Верховного Совета СССР. Семьи Трофименко и Михоэлса подружились в Ташкенте, где они находились в эвакуации во время войны.
Утром 8 января 1948 года Михоэлс прибыл в Минск не только с критиком В.И. Голубовым (писавшим под псевдонимом В. Потапов), но и с сотрудником Комитета по делам искусств СССР, жившим в Москве беларуским писателем И.М. Барашко – всех троих поселили в гостинице «Беларусь» в двухкомнатном номере люкс. Вечером 8 января Михоэлс приехал к другу Трофименко, где остался ночевать. Дочь генерала рассказывала, что Михоэлс после дороги принял ванну, ему дали халат генерала (тот имел 196 см роста), и он в нём смотрелся комично, по поводу чего присутствующие шутили.
Все следующие дни Михоэлс был на постановках и разных мероприятиях, встречаться снова с Трофименко в его планы не входило. В последний день 12 января в половине девятого вечера группа минских театральных деятелей должна была прийти к нему в гостиницу для делового обсуждения их работы. Однако, когда они пришли, дежурная по этажу сказала, что Михоэлсу звонил Трофименко и попросил его срочно приехать вместе с его спутником, и действительно, в восемь часов за ними прибыла машина командующего Белорусским военным округом, но за 15 минут до этого их забрала другая машина. Всё это было очень странно, гости прождали Михоэлса до 11 часов, хотя на 10 были приглашены к секретарю ЦК КП(б) Беларуси М.Т. Иовчуку.
Странно было, что Трофименко просил приехать к себе Голубова (агента ГБ), которого вообще не знал. Дочь Трофименко писала, что такой фамилии в их доме никто не слышал: «Отец был очень осторожным человеком; приехать к нему на машине по его приглашению и то было не просто (часовой у ворот, проверка документов и т.д.)… Да никогда отец не пустил бы незнакомого человека в свой дом. Дом прослушивался, вечно там болталось много народу – и работница, и адъютант, и ординарец, и т.п. Выпивать с незнакомым человеком? Никогда!.. Дома всех высших военных чинов в Минске были за забором, и проходили к ним через будку с охраной».
В книге «Мой отец Соломон Михоэлс» приводятся слова жены Трофименко, что тот действительно непонятно почему позвонил Михоэлсу и попросил его срочно приехать. «Трофименко выслал за ним свою машину с шофёром, но в гостинице страшно удивились и сообщили, что машина генерала Трофименко уже забрала Михоэлса и Голубова.
– Когда?
– Да с полчаса назад».
СТРАННОЕ ДЕЛО
Машина генерала вернулась из гостиницы пустой, и он был очень удивлён и напуган. Утром 13 января его жена Ирина повела детей в музыкальную школу. В середине урока в класс вошёл Сергей Трофименко, вызвал жену в коридор. «Убили Михоэлса! – сказал он. – Езжай домой, дай телеграмму в Москву, жене Соломона Михайловича». Вслед за тем он вернулся в штаб, а Ирина с детьми – домой. Не успела она закончить текст телеграммы, как позвонил Трофименко. «Телеграмму ещё не отправила? – спросил он. – Не отправляй!» Приехав обедать, он объяснил: позвонили из ЦК, телеграмму отправлять «категорически не рекомендовали».
Так кроме ГБ Цанавы появляется ещё один соучастник убийства – ЦК компартии Беларуси. Трофименко был настолько напуган, что перестал отвечать на все телефонные звонки, даже близких людей. Потом его вызвали в ЦК и о чём-то беседовали, но в рамках дела об убийстве его никто не допрашивал, а затем его отозвали в Москву и после перевели служить на Северный Кавказ.
Полнейшей тайной осталось главное: зачем Трофименко послал свою машину за Михоэлсом? Он этого не объяснил даже своей жене. В приведённых выше показаниях полковника госбезопасности Ф.Г. Шубнякова утверждается, что Трофименко вообще не имел к этому никакого отношения и что Михоэлса обманул агент ГБ Голубов: мол, он сказал Михоэлсу, что за ними приедет машина от Трофименко. Однако тут две неувязки. От командующего Белорусским военным округом в самом деле приехала машина, и его жена через много-много лет призналась, что Трофименко посылал эту машину в гостиницу. И второй момент: Трофименко звонил в гостиницу и говорил вовсе не с Голубовым, которого не знал (и вообще о нём не слышал), а говорил именно с Михоэлсом.
Но что же в таком случае он сказал Михоэлсу? Зачем ему понадобилось срочно его увидеть, из-за чего тот побросал дела, отказался от запланированной работы? Этот звонок стал важнейшей частью сценария убийства, но Трофименко – это не какой-то агент типа Голубова. Кто вообще мог как-то управлять действиями командующего Белорусским военным округом? Это только либо ЦК компартии БССР, либо сам Цанава лично. Больше никто в Беларуси.
Это означает, что в тот момент, когда недалеко от гостиницы «Беларусь» уже ждала подготовленная машина ГБ, следившие за Михоэлсом и Голубовым сообщили, что те в гостинице и всё готово, а другие следили за командующим и доложили, что тот приехал к себе домой. И вот примерно в половине восьмого глава Госбезопасности Беларуси Цанава или кто-то из ЦК компартии позвонил Трофименко и сообщил ему что-то такое, что заставило командующего срочно звонить Михоэлсу в гостиницу и просить его приехать к нему домой, для чего Трофименко послал в «Беларусь» свою машину.
Как только Цанаве доложили, что машина командующего выехала к гостинице, тут же у её входа появляется стоявшая неподалёку машина ГБ, которая забирает Михоэлса и Голубова. Это произошло без четверти восемь.
Если взглянуть на всё это со стороны, то такой сценарий убийства кажется нелепым. В гостинице «Беларусь» оказывается много свидетелей звонка Трофименко Михоэлсу, потом видят, что тот в спешке готовится уезжать вместе с Голубовым, за ними приходит машина и их забирает. И через 15 минут приезжает машина командующего Белорусским военным округом, офицер устраивает скандал. Потом приходит группа театральных деятелей на запланированную встречу с Михоэлсом, слышат странную историю и говорят руководству гостиницы, что у них в 10 часов встреча с секретарём ЦК, ждут до 11 часов и требуют найти Михоэлса или хотя бы ему позвонить (и, возможно, звонят домой Трофименко). Всё это – огромная шумиха, привлечение внимания, что странно для убийства.
Но получается, что всё так и было запланировано с самого начала. Зачем вообще орудием убийства выбран автомобиль, если можно тихо отравить человека? Этим тогда каждый день занималась «лаборатория смерти» ГБ, выдавая отравления за инфаркты. Причём и сейчас Михоэлса и Голубова отравили. Так зачем их трупы давить машиной? И зачем Госбезопасность Беларуси распустила слухи, которые в сочинении А. Борщаговского пересказаны так: «Дочь генерала Трофименко сообщила Наталии Михоэлс, что он и Голубов, задержавшись после спектакля, вышли из театра одни и на пустынной улице роковая машина гонялась за ними, пока не настигла».
Есть только одно логическое объяснение. Этой «роковой машиной» должна была стать машина Трофименко. Вот для чего весь этот спектакль. Милиция ведёт следствие и опрашивает свидетелей в гостинице «Беларусь», все говорят о двух машинах, приехавших с промежутком в 15 минут. Но умные следователи обращают внимание на то, что обе машины – той же марки и того же цвета (к тому же на улице уже темно). Никто не видел, кто был в машине в первый раз, а во второй раз выходит офицер командующего Белорусским военным округом, который изображает впервые приехавшего и удивлённого. Но органы следствия Беларуси не обмануть! Машина Трофименко в 19:45 забрала Михоэлса и его спутника, отвезла их рядом в пустой заулок у гостиницы (где потом и нашли их трупы), там их задавила, а через 15 минут снова появляется у гостиницы, и офицер из машины делает вид, что они только приехали. Ну а до них якобы была какая-то другая машина.
Убийцей Михоэлса оказывается Трофименко и его окружение – всё руководство Белорусским военным округом. Громкие процессы, чистка. Как это уже было в 1937-1938 годах. Признания шофёра машины Трофименко, что по приказу генерала он раздавил Михоэлса. За что? Оказывается, что это агентурная сеть США, и из Вашингтона поступил приказ для Трофименко ликвидировать своего агента Михоэлса. Следствие тут же начинает искать агентов США в еврейских кругах СССР (что потом и началось в 1953 году, когда Михоэлса официально объявили шпионом США).
В таком единственно логически верном сценарии Цанава или кто-то из ЦК должен был позвонить Трофименко в 19:30 12 января 1948 года и сказать ему доверительно, что готовится убийство его друга Михоэлса – на него наедет машина. Если он хочет спасти своего друга – то пусть немедленно посылает свою машину к гостинице «Беларусь», чтобы увезти Михоэлса домой к Трофименко, ведь тот там ночевал 8 января.
Всё пошло, как и планировалось. Расследовать убийство (которое обнаружит заговор Трофименко, военных БССР и еврейского подполья) поручили Льву Шейнину. Как выше говорилось, «он прибыл в Минск, начал работать, но неожиданно был отстранён, уволен с работы, а затем арестован». Сталин почему-то отказался от плана, став его реализовывать лишь через 5 лет в начале 1953 года. Почему тогда отказался и всё остановил? Это тема для отдельного большого разговора, ведь начатые Сталиным гонения на евреев в 1953 году (с объявленной их депортацией в лагеря и с объявлением, что Михоэлс был врагом народа) являлись частью плана Третьей мировой войны, чем бредил выживший из ума вождь. Как мы писали в других статьях, судя по всему, Берия организовал отравление Сталина (тем же ядом, каким отравили Михоэлса), и сразу после смерти Сталина Берия взял в свои руки расследование убийства Михоэлса, где подчистил все «неудобные моменты», в том числе тему самого этого яда, приказы для использования которого для «лаборатории Икс» при ГБ отдавались лично им.
Аркадий Райкин рассказывал, что в начале 1953 года выступал перед Сталиным, и тот его более 10 раз звал на бис с номерами. А позже Райкину показали список евреев Ленинграда, подлежащих отправке в концлагеря на восток СССР и подписанный Сталиным в те же дни, где одним из первых был он – Райкин. Но это тема уже для другой статьи…
