Ян ЛИСОВСКИЙ

«Аналитическая газета «Секретные исследования», №21, 2021

По количеству погибших и масштабам разрушений трагедия на Минском радиозаводе, произошедшая в марте 1972 года, оказалась самой крупной со времён войны. О взрыве на одном из ведущих радиозаводов СССР молчали телевидение и радио, лишь в газетах вышли короткие заметки об аварии. Ни слова о масштабах трагедии и человеческих жертвах. Лишь после распада СССР были опубликованы заключение комиссии и воспоминания работников радиозавода.

Как пишет Александр Борин в своей книге «Закон и совесть», в марте 1972 года в центральных газетах СССР появились небольшие заметки, сообщавшие об аварии, произошедшей в цехе футляров Минского радиозавода. Никаких подробностей в прессе опубликовано не было: упоминалось лишь о том, что в результате трагедии имеются как раненые, так и погибшие. Как впоследствии выяснилось, вечером 10 марта 1972 года в одном из зданий предприятия, где располагался футлярный цех, случился взрыв. Определить точное количество жертв в тот момент не представлялось возможным, так как многие сотрудники оказались под завалами.

Что же произошло?

ПРЕДЫСТОРИЯ

Первоначально выдвинули версию, что в подвалах завода могли храниться неучтённые боеприпасы времён войны. На это указывала сила взрыва –железобетонный корпус буквально разметало на клочья. Но есть версия, что тут взорвалась совсем иная «мина замедленного действия»: это была расплата за оккупацию Западной Беларуси 17 сентября 1939 года.

История радиозавода началась в 1939 году. После нападения Германии на Польшу Москва выдвинула свои войска навстречу немцам-союзникам и начала боевые действия против дивизий Западной Беларуси (в них служили практически только беларусы). Территорию оккупировали коммунисты и стали наводить тут свои порядки. В числе прочих на территории Западной Беларуси оказались радиозаводы фирмы «Elektrit». Возобновлять производство рядом с границей было опасно, ведь Сталин планировал войну с Германией, и потому оборудование отправили в город Минск.

Почему именно в Минск? Ламповые радиоприёмники той эпохи – настоящее произведение искусства. Корпус сложной формы покрывался деревянным шпоном с красивой текстурой, лаком в несколько слоёв и тщательно полировался. Непременным условием размещения радиозавода было наличие поблизости мебельного или деревообрабатывающего завода. Такое предприятие оказалось в Минске, там и разместили новый радиозавод. Даже дизайн первой продукции использовали от фирмы «Elektrit». Но электронную начинку пришлось основательно модернизировать: советские радиолампы отличались по характеристикам от продукции голландских «Philips» и немецких «Telefunken».

Во время Великой Отечественной войны завод не успели эвакуировать, и цеха были разрушены бомбардировками. Но после войны завод восстановили, и объёмы выпускаемой продукции с каждым годом только увеличивались. Каждый месяц выпускалось несколько сотен тысяч штук аппаратуры, каждому приёмнику требовался красивый корпус. Корпуса для всех моделей изготавливали в отдельном огромном цеху деревообработки. По размерам это помещение было, как четыре футбольных поля. В смену в нём работало около 700 человек. Несмотря на трёхсменную работу, цех не успевал за ростом объёма производства, и в начале 1970-х построили ещё один цех.

Именно в этом цеху 10 марта 1972 года во вторую смену вышли работать 700 человек. В 19 часов начался обеденный перерыв, и большинство пошли в столовую, которая находилась в соседнем здании. В 19 часов 30 минут в цехе прогремел взрыв. Двухэтажное железобетонное здание превратилось в руины.

ВЗРЫВ

Википедия сообщает подробности:

«Взрыв в производственном цехе Минского радиозавода (ныне «Горизонт») произошёл в 19:30 по местному времени, во время работы второй смены. Сила взрыва была такова, что 2-этажное здание полностью превратилось в руины. Взрыв был слышен в нескольких километрах от места трагедии. Пожар был минимальный, огонь был лишь в вентиляционных шахтах, и горели отходы производства, скопившиеся в цеху. В течение первых 10 минут до приезда спасателей местные жители и люди, случайно оказавшиеся недалеко от места трагедии, проникали на территорию завода и оказывали посильную помощь пострадавшим. Позже силами милиции и армии место трагедии было оцеплено.

Спасательная операция осложнялась тем, что у спасателей не было достаточной техники, чтобы разбирать образовавшиеся завалы. Многие люди погибали от переохлаждения, в ту пору стояли сильные морозы, а также от полученных травм, не дождавшись помощи. Краны по разбору завалов появились на месте трагедии лишь к утру следующего дня. Но и они были недостаточно мощными, массивные обломки часто срывались снова, придавливая продолжавших оставаться под завалами потерпевших. На месте трагедии погибшими были извлечены 84 тела. Ещё 22 человека скончались в больницах, всего жертвами трагедии стали [в течение трёх дней после взрыва] 106 человек. Спасательная операция длилась 3 суток. Имел место уникальный случай, когда один из рабочих, имя которого стало известным – Валерий Соловьёв, был извлечён живым спустя почти 3 суток после катастрофы».

Происшествие осложнилось тем, что все коммуникации были повреждены, и те, кого не накрыли бетонные плиты, захлебнулись в кипятке, хлынувшем из радиаторов, или погибли от электрического разряда. По данным беларуского журналиста Славомира Антоновича, который изучал материалы дела о взрыве на Минском радиозаводе, в аварии пострадали более 300 человек, ещё более 100 погибли. Почти все они были девушками и женщинами. Число жертв возросло в том числе и потому, что вызванные на место катастрофы пожарные не знали, что предпринять. Дело в том, что происшествие подобного масштаба оказалось первым в истории Беларуси со времён Второй мировой войны. Пожарные совершили огромную ошибку – облили завалы ледяной водой. Между тем температура воздуха в тот день держалась на отметке в минус 12 градусов. Это убило многих ещё живых людей под завалами.

Те, кто находились на поверхности, просили спасателей отрезать им ноги или руки, чтобы хотя бы такой ценой освободиться из смертельного плена. Краны появились на территории завода лишь к утру. Эти маломощные машины с трудом поднимали плиты, часто перекрытия срывались и снова падали на людей. Травмы у тех, кто остался в живых, были ужасными. «Одной из первых я вынес на руках молодую девушку, – вспоминает Олег Гавдурович, полковник пожарной охраны в запасе, в то время помощник начальника штаба пожаротушения Минска. – Помню, в руках у неё был пакет с пирожками – за секунду до взрыва она вернулась в цех из буфета. Всё время, пока я её нес, девушка отвечала на мои вопросы, рассказывала, как себя чувствует. А, передавая пострадавшую медикам, я заметил, как вытянулось у врача лицо. Оглянулся – и покрылся холодным потом: у несчастной не было обеих ног».

То, что раньше было футлярным цехом, напоминало линию фронта. Взрыв разорвал человеческие тела на части. «Самое ужасное началось, когда принялись разбирать завалы. Особенное отчаяние вызывало то, что многие гибли не от огня, не от взрывной волны или обломков – они захлёбывались водой, хлынувшей из повреждённых труб».

Информация о катастрофе в официальных источниках была весьма скудная, в виде короткой заметки в газете: «Вчера 10 марта во время второй смены в производственном цехе Минского радиозавода произошла авария, в результате которой есть погибшие и раненые. Пострадавшие доставлены в больницы, где им оказана необходимая медицинская помощь. ЦК Компартии Беларусь, Совет министров БССР».

ПРИЧИНЫ

Пока разбирали завалы, в Минск прибыла комиссия из Москвы. Её члены намерены были установить причины произошедшей трагедии. В это время по городу уже поползли слухи: многие были уверены в диверсии. Например, Пётр Машеров, первый секретарь ЦК компартии Беларуси, также отказывался признавать ошибки руководства. Историк Леонид Дроздов в книге «Пётр Машеров. Падение вверх» пишет: Машеров был убеждён, что взрыв на радиозаводе – это эхо войны. По словам главы компартии БССР, в неких тоннелях «раньше размещались военные склады с боеприпасами, которые и могли взорваться». Об этом Машеров сказал начальнику цеха Николаю Хомиву.

Однако Николай Хомив придерживался иной версии. Он утверждал, что всему виной – несовершенная система очистки от пыли, образующейся при шлифовке футляров. Эта пыль была крайне опасной и самовозгоралась при определённой температуре. В тот мартовский день норма концентрация пыли оказалась превышена в 13 раз. Но ещё задолго до аварии Хомив писал об ошибке в проекте цеха ленинградским специалистам, а в ответ получил одни отписки. Как пишет Леонид Дроздов, о том, что фильтры по очистке работают неудовлетворительно, сообщал директору Минского завода Захаренко и главный энергетик Замойский. Однако беспечный директор предложил Замойскому «не лезть в эту химию».

В ходе расследования слова Николая Хомива и энергетика Замойского подтвердились. Вот и в издании «Охрана труда и социальное страхование» (Профиздат, 1991 год) указано, что авария на Минском радиозаводе произошла именно из-за грубых ошибок в проекте. Хомив не зря писал в Ленинград: именно Ленинградский институт спроектировал оборудование для завода в Минске. Под стражей оказались директор упомянутого института и некоторые сотрудники, а также директор завода Захаренко, главный инженер Куцер и начальник цеха Хомив. Всех виновных приговорили к различным срокам от одного года до трёх лет: учли возраст, наличие детей и правительственных наград. Впоследствии с Николая Хомива судимость была снята.

ПОДРОБНОСТИ РАССЛЕДОВАНИЯ

Расследование выявило целую цепочку факторов, приведших к катастрофе:

1. Здание цеха корпусов проектировал ленинградский ГСПИ-4, на основе типового проекта цеха для текстильного производства, так как по нормам пожарной безопасности этот проект полностью удовлетворял техническому заданию. Система вентиляции подавала пыльный воздух в подвал, где стояли фильтры, собирающие пыль от шлифовки корпусов.

2. Завод перед взрывом перешёл на использование нового полиэфирного лака из Австрии. Исследование показало, что 5 граммов пыли от шлифовки этого лака на кубометр воздуха достаточно для возникновения взрыва. Проектировщики закладывали в расчёты проекта цеха взрывоопасную концентрацию 65 грамм на кубометр воздуха. Но такие характеристики были у старого лака.

3. Цех строили авральными темпами и запустили в эксплуатацию с целым списком не устранённых замечаний приёмочной комиссии. В плане производства не было резерва времени на устранение замечаний. Отложить запуск цеха директор не захотел из-за боязни потерять должность.

По мнению следствия, «в тот злополучный день случайная искра вызвала возгорание пыли в цеху. Огонь по трубам вентиляции мгновенно ушёл в подвал, где пыль на фильтрах вспыхнула мощным взрывом. Взрывной волной разломало бетонные плиты перекрытия обоих этажей, и люди вместе со станками и обломками плит упали в подвал».

Однако точка в этой истории не поставлена до сих пор. Добавим, что и по сей день данные о количестве жертв взрыва на заводе в различных источниках разнятся. Так, в издании «Охрана труда и социальное страхование» говорится о 114 погибших. По подсчётам Николая Хомива, в результате аварии распрощались с жизнями 106 человек. Некоторые исследователи называют 140 человек – включая тех, кто умер не сразу.

30 апреля 1972 г. первый секретарь ЦК КПБ Петр Машеров приехал отчитываться в Москву и выступил на заседании Политбюро ЦК КПСС с докладом «О причинах и результатах несчастного случая на Минском радиозаводе», рассказав о событиях 10 марта:

«Крайне возмутительно и совершенно непостижимо, но, к сожалению, это факт, что авторы проекта допустили грубейшие просчёты и ошибки в разработке вентиляционной системы для футлярного цеха радиозавода, а эксплуатационники – крайне безответственное отношение к устранению крупных неполадок в работе этой системы, которая вообще из рук вон плохо функционировала с первого и до последнего дня. Всё это вместе взятое делало неизбежным катастрофу в данном цехе и гибель большого числа там работающих людей».

Выслушав доклад Машерова, партийное руководство СССР во главе с Л.И. Брежневым определило виновных по партийной линии: строгим выговорам и увольнениям были подвергнуты начальник парткома предприятия Иродов, секретарь парткома Утиков, первый секретарь Центрального райкома КПБ Ершов и второй секретарь Минского горкома КПБ Лепёшкин. Выговор получил Министр радиопромышленности СССР Калмыков.

МИНА ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ

Елена Анкудо писала в 2003 году в статье «Огни большого города»:

«Не верилось, что причиной разрушений стала обыкновенная пыль, скапливавшаяся при шлифовке деревянных футляров для телевизоров. Операция, необходимая для придания товарного вида корпусу телевизора, выполнялась рабочими вручную. Сперва пятна брака и царапины зачищали крупнозернистой наждачной бумагой, затем до блеска полировали самой мелкой. За один футляр рабочий получал 15 копеек. Работа считалась очень выгодной, а так как брака выходило много, то ежедневно несколько десятков человек было занято шлифовкой. Однако помещение цеха не было приспособлено для выполнения такого вида работ. Первоначально планировалось, что в нём разместится текстильное производство, не нуждающееся в постоянном проветривании и уборке. Когда цех был перепрофилирован под футлярный, пыль стала скапливаться в невероятных количествах. По рассказам рабочих, слой пыли измерялся в сантиметрах, а некоторые вентиляционные шахты были забиты скоплением мельчайших частичек древесины.

Причина, которая спровоцировала взрыв, осталась неизвестной, хотя расследование обстоятельств проходило на самом высоком уровне: в Минск приехала правительственная комиссия под руководством министра обороны СССР Дмитрия Устинова. Позже к ней присоединился глава МВД СССР Николай Щёлоков. Ясно было одно: мелкодисперсная пыль при попадании искры ведёт себя так же, как и порох. Рано или поздно трагедия должна была случиться».

Однако по мнению Николая Хомива, «официальная версия абсолютно ложная, так как цех был построен всего за несколько месяцев до трагедии и в вентиляционных шахтах никак не могла годами копиться необходимая для взрыва пыль. Кроме того, на предприятии, которое фактически выполняло план для военных предприятий, никак не мог быть построен цех для текстильного производства с соответствующими нормами безопасности».

В любом случае – по мнению властей – к трагедии привели сразу несколько сугубо социалистических причин, главная из которых – бесхозяйственность. В том числе были недостаточно исследованы свойства импортного лака, который начал применяться на производстве незадолго до трагедии, предельная норма которого была установлена в 65 г. на 1 кубический метр, тогда как после детальных исследований военными специалистами уже после трагедии было выявлено, что даже 5 г была взрывоопасной дозой.

Вот почему это была расплата за 17 сентября 1939 года: радиозавод фирмы «Elektrit» до своего переноса в коммунистический Минск работал в Западной Беларуси по совершенно иным капиталистическим правилам, и там такая халтура была просто невозможна! Если бы этот радиозавод оставался в Западной Беларуси и продолжал быть буржуазным производством, то никакой подобной трагедии там никогда бы не случилось. Разгильдяйство – типичная черта СССР.

Нечто подобное произошло в Татарстане в те же годы. В Казани на заводе «СК» взорвалась установка по получению дивинила из спирта. Спирт был этиловый, зерновой. Рабочие потихоньку сверлили отверстия в трубках, сливали во фляжки и чопиком затыкали. И потому частенько ходили пьяными. Начальство, как могло, с этим боролось, установку отключали и ремонтировали регулярно, хотя каждая остановка – большие убытки. Но работяги снова сверлили… И вот в один день «мина замедленного действия» сработала: от взрыва погибла вся смена – 42 человека, на месте установки остались сплошные руины…

ТЕОРИЯ ЗАГОВОРА

Беларус Сергей Павловский вспоминает:

«С 1971 по 1973 год служил в СА в посёлке Уручье (окраина Минска). Вечером объявили тревогу, и команда разобрать противогазы. Погрузились на машины и прибыли на радиозавод. На фото, которые часто приводят в статьях о взрыве, возможно, в группе солдат и я присутствую, так как именно в этих цехах мы участвовали в разборке завалов. Картина была ужасной. Погибшие в основном молодые девушки и женщины. Один цех сгорел полностью, два разрушено. Версий было две: диверсия и халатность. Официальной осталась – халатность».

Однако газета Администрации президента РБ «Беларусь сегодня» 27.03.2012 опубликовала статью «Правда о взрыве в цехе футляров». В ней начальник цеха Николай Хомив (о котором говорилось выше и который был осуждён) называет лживой официальную версию, а главная газета Республики Беларусь с этим соглашается. По поводу официального вывода из доклада Машерова и его экспертов («...В вентиляционных коробах годами копилась мелкодисперсная пыль от шлифования ДСП и фанеры, из которых делались футляры...») Николай Иванович с возмущением говорит: «Из пальца высосано! И близко этого не было!»

Значит, остаётся диверсия? Но кому понадобилось взрывать завод в Минске? Оказывается, есть ответ, кому. Минским евреям! Именно эту версию активно отрабатывал КГБ.

Как рапортовал Пётр Миронович Машеров Брежневу и его коллегам из Политбюро ЦК КПСС, «обстановка в Минске была и остаётся для такого случая вполне нормальной. Никаких панических настроений и тем более болезненных, отрицательных высказываний и проявлений не было и нет, не считая тех случаев, когда в разговорах по поводу причин взрыва раздаются голоса, что это дело рук сионистов».

Что за «сионисты» взялись под боком у Петра Мироновича? Минчанин Валерий немного проясняет ситуацию:

«Лично я в это время был студентом одного из минских вузов. Комментировать трагедию – по рассказам очевидцев, погибла вся смена, около 300 человек – было категорически запрещено. Эквивалент взрыва (по пьяному делу проговорился знакомый чекист) был около 5 тонн тротила. Вот вам и пыль... Был слух, что взрыв был совершён сионистами, так как незадолго до описываемой трагедии в центре Минска была разогнана антисоветская еврейская демонстрация, и разгон проводился рабочими МАЗа и МТЗ. Тут же был пущен слух, что антисемитов будут сажать беспощадно. Хоронили погибших дней десять, тихо, на разных кладбищах. Официальных сообщений практически не было».

О том, что взрыв не был связан с пылью от шлифования (официальная версия), говорит и минчанин Евгений Карманов: «Я на Курасовщине жил тогда. Когда бахнуло, окна повышибало... Потом на городской свалке лазили: всё корпусами телевизоров завалено было». Как все тогда посчитали, чтобы были выбиты окна в районе Курасовщина – энергии взрыва пыли не хватит. Точно так и Машеров сразу после взрыва говорил, что мощность взрыва намного превосходит взрыв какой-то пыли. Отсюда и особое внимание к делу со стороны Брежнева – как ему доложил КГБ, этот взрыв был необычным и с явными признаками теракта.

А ведь накануне Минск уже был в центре внимания Политбюро ЦК КПСС и КГБ – тут прошли массовые еврейские волнения. Мы уже рассказывали в статье «Идиш и мова в БССР» (№17, 2021), что по приказу Сталина в 1938 году в БССР был запрещён еврейский язык идиш и закрыты все школы на нём (в которых обучалось около 350 тысяч детей). Когда группа родителей-евреев в Минске (где большинство населения тогда составляли евреи) написала в 1940 году письмо к властям с просьбой оставить в столице БССР хоть одну еврейскую школу, то их всех до одного отправили в концлагеря (Марк Ю. Еврейская школа в СССР // Книга о русском еврействе, 1917-1967 гг. / Под ред. Фрумкина Я.Г. и др. Нью-Йорк, 1968. С. 240.). И вот нечто подобное повторилось в начале 1972 года – через 32 года.

Евреи Минска требовали национальной свободы: открытия в Минске хоть одной еврейской школы и вообще возвращения государственного статуса еврейскому языку (идиш был государственным в БССР до 1938 года). Их снова репрессировали и лживо обозвали «сионистами» (у Москвы всякий просящий национальной свободы объявляется «националистом» и «фашистом»). А сами события в Минске «коммунистические мудрецы» из Политбюро ЦК КПСС назвали между собой «минским еврейским восстанием».

А дальше самое интересное. К разгону этого еврейского восстания в Минске КГБ – выполняя указания Политбюро – привлёк рабочих минских ведущих предприятий. Мол, дружинники-рабочие сами подавляют мятежников – «а вовсе не репрессивные органы, как врут всякие вражеские голоса и сионистские власти Израиля». И тут следом – взрыв на радиозаводе в Минске. Леонид Ильич Брежнев задал вопрос: «Это что – месть сионистов рабочим Минска?» Машеров стал его успокаивать, что это не так. Потому что КГБ в Минске не смог обнаружить «еврейский след» во взрыве, а сам взрыв был объяснён как технический и случайный «взрыв пыли». Мол, «просто совпало».

И вот главная газета РБ «Беларусь сегодня» в 2012 году публикует статью, которая опровергает доклад Машерова Брежневу. А раз так, то получается, что не «просто совпало»? Вернёмся к изначальному суждению Машерова: «взорвался склад боеприпасов времён войны». Однако такое невозможно даже теоретически, так как на заводе фундамент здания имел глубину, которая намного превышает уровень любых складов времён войны. Но, может быть, взорвалась неразорвавшаяся бомба? Но как она оказалась в грунте на глубине, где никак быть не могла? Да и бомб с такой мощностью на Минск не сбрасывали, они были уникальными, все их использования известны.

Главной версией КГБ была такая: на заводе работал на высокой должности какой-то «сионист», который хитроумно устроил взрыв. То ли с помощью подручных материалов, то ли доставил туда действительно боеприпасы с войны, которые где-то раздобыл. Работники КГБ обратили внимание на странный факт: взрыв произошёл во время перерыва и ровно в 19:30 – словно кто-то взрывал по установленным часам и желал, чтобы жертв оказалось меньше. Кроме того, в это время там никто не работал, так что пыли в воздухе не должно было быть. Однако не удалось ни доказать эту версию, ни её в полной мере опровергнуть. Хотя некоторые работники завода тогда действительно были под наблюдением КГБ как «евреи, симпатизирующие сионистам».

Вся эта история до сих пор остаётся тёмной, так как Машеров в своём докладе в Москве высказал по сути только две версии: либо разгильдяйство, либо сионисты. Газета «Беларусь сегодня» в 2012 году оспорила первую версию. И что тогда остаётся?

Исследователи темы Теории заговора указывают на то, что взрыв завода в Минске очень напоминает такой же взрыв линкора «Новороссийск» 29 октября 1955 года, который по всем признакам являлся не случайным, а диверсией. Всё до сих пор покрыто тайной. Так что это оставляет возможными всякие версии конспирологов...