Геноцид НКВД БССР против населения Западной Беларуси
Вадим ДЕРУЖИНСКИЙ
«Аналитическая газета «Секретные исследования», №9, 2021
Наконец-то власти приняли решение расследовать чудовищные преступления, которые творил СССР на территории захваченной Западной Беларуси. В начале апреля 2021 года генеральный прокурор Андрей Швед заявил журналистам, что Генеральная прокуратура возбудила уголовное дело по факту геноцида населения Беларуси в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период: «В целях социальной и исторической справедливости, устранения «белых» пятен истории, укрепления конституционного строя и национальной безопасности мною возбуждено уголовное дело по факту геноцида населения Беларуси».
В ряде статей мы приводили факты об этих массовых убийствах и репрессиях в Западной Беларуси, которые творил НКВД с 17 сентября 1939 года. С этого геноцида началась и Великая Отечественная война: тюрьмы БССР были переполнены незаконно арестованными жителями Западной Беларуси, и в Москве 23 июня 1941 г. приняли решение их убить – без суда и следствия, ни за что. За подписью Меркулова руководство НКВД БССР получило приказ: «Рассмотрите дела на всех имеющихся у Вас арестованных органами НКГБ и составьте списки на тех, которых Вы считаете целесообразным расстрелять». Наконец-то Генеральная прокуратура РБ расследует эти злодеяния чекистов против нашего гражданского населения.
Доска на территории костёла св. Станислава Костки в Варшаве, которая увековечивает память о жертвах тюремных расстрелов НКВД 23-28 июня 1941 года
Некоторые организаторы этого геноцида беларусов во время Великой Отечественной войны были всё-таки наказаны. Так, зам. начальника тюрьмы А.Х. Табер и помощник оперуполномоченного В.А. Мохов были 13 сентября 1941 года приговорены военным трибуналом к высшей мере наказания «за участие в самочинном расстреле 714 заключённых, эвакуированных из тюрьмы №28 белорусского города Глубокое». Проходившие по этому же делу И.Я. Баталов, В.Н. Малинин и П.И. Скребневский получили по 10 лет. Но это исключение из правил: кроме 19 обвинённых по всему СССР за самочинные массовые убийства больше никто наказан не был…
СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦА ИЗ МИНСКА
В книге Юзефа Мацкевича «Катынь» (1988 г.) собраны свидетельства кровавой расправы коммунистических властей с заключёнными, которых арестовали как «нежелательные элементы». Вот типичный рассказ подполковника Януша Правдица-Шляского:
«Меня арестовали 21 февраля 1941 года в Гродно и вывезли в Минск. После допросов и следствия в Москве и в Минске меня держали в качестве политзаключённого в тюрьме НКВД в Минске. Когда началась немецко-советская война, Минск подвергался сильной бомбёжке. Весь город горел. Мы испытывали недостаток воды и питания.
Вечером 24 июня я услышал отголоски расправы с заключёнными. Я отчётливо слышал поочерёдное открывание камер, стоны, борьбу и время от времени выстрелы. Потом говорили, что в рот заключённым насильно вливали яд. Мне трудно сказать, скольких убили таким способом. Шум приближающихся шагов, грохот открываемых дверей подвигались всё ближе и ближе к моей камере...
В последнюю минуту произошёл один из самых крупных немецких налётов на Минск. Расправу прервали. После налёта открыли все двери и приказали выходить на тюремный двор. Затем нас окружили сильной охраной и погнали бегом через пылающий Минск. В нашей группе было около 200 человек. В 5 км за городом нас остановили в лесу на отдых. Тут собрали всех арестованных из минских тюрем. Всех насчитывалось около 20.000 человек. Группу, в которой я находился, как самую опасную, держали в стороне. Среди нас было 7 советских лётчиков, у которых руки за спиной были связаны проволокой. Они были арестованы в последнюю минуту по подозрению в шпионаже. Я сообразил, что будет нехорошо дальше оставаться в этой группе. Своим мнением я поделился с ближайшими сотоварищами, и мы поодиночке начали удирать, смешиваясь с раньше выгнанными из Минска заключёнными. Моё предчувствие оказалось верным. После того, как всех погнали дальше, группу, в которую я входил раньше, расстреляли на месте.
Нас гнали на восток, деля на новые группы. Опасаясь, чтобы нас не узнали, некоторые начали менять свой внешний вид. Так, например, я выменял свой костюм на худший у другого незнакомого мне заключённого. Благодаря тому, что у уголовников нашлись лезвия для бритья, товарищи сбрили мне бороду и усы. Группа, к которой мы присоединились, насчитывала около 3000 человек. В её состав входили люди разного возраста – от стариков до детей обоего пола. Так мы шли. Увидев около себя девочку лет 12-ти, я спросил её, за что её арестовали. Она очень серьёзно и удивлённо ответила: «За контрреволюцию и шпионаж». Она была из-под Несвижа. Нас гнали форсированным маршем. Кто не мог идти дальше, того убивали на месте, будь то ребёнок, старик или женщина.
На фоне этого кошмара происходили также чудеса... Когда некая госпожа Борковская из Лиды, старушка, без сил упала на дорогу, к ней подошёл энкаведист и, пнув её ногой, сказал: «И так подыхаешь, жаль на тебя пули». Случилось, однако, иначе. Борковская выжила. Я встретил её позже в Лиде, в 1942 году.
С одним товарищем по несчастью мы помогали председателю окружного суда в Луцке, Гедройцу, которого мучила астма. Он не мог идти. Видя, что подвергает нас опасности из-за постоянного отставания, он просил оставить его. Отдавая себе отчёт в том, что его силы на исходе, а у нас не хватало сил его нести, мы вынуждены были его оставить. Его застрелили на наших глазах. Наши ряды редели всё больше и больше. Идти становилось всё труднее и труднее.
Повсюду сновали энкаведисты и, опознав некоторых, отводили их в сторону и расстреливали. Остановки были короткие. Есть не давали. Мучала страшная жажда… Нас пригнали в город Игумень и там загнали в тюремный двор, где уже находилась другая группа. Нас дошло около двух тысяч, остальные погибли по дороге. Многих из моих знакомых расстреляли, среди них Казимежа Гумовского, Александра Полянко и ряд других. Местные жители назвали эту дорогу ДОРОГОЙ СМЕРТИ.
На тюремном дворе после трёхдневного голодания нам выдали по 100 граммов хлеба. Во время отдыха явились энкаведисты и начали вызывать некоторых по фамилиям. Вызвали и меня. Двое наивных отозвалось. Их сразу отвели в баню и там расстреляли. Под вечер прилетели немецкие самолёты. После этого налёта нас сразу начали делить на группы по «преступлениям». Одних направляли направо, других – налево. С несколькими моими товарищами я попал в левую группу. В ней насчитывалось около 700 заключённых. Ночью нас вывели из тюрьмы и под сильной охраной погнали в восточном направлении. Пройдя 3-4 км, мы вошли в лес и сзади услышали выстрелы. Оказалось, что начали стрелять в задние ряды колонны. Каждого брали за шиворот и убитого отбрасывали в сторону. Все прибавили шагу. Тогда шедшие сбоку энкаведисты открыли огонь. Мы бросились на землю. Как раз в это время подъехали машины с солдатами Красной армии, которые в панике бежали от немцев. Услышав стрельбу впереди, они решили, что это немецкая диверсия в тылу, и тоже открыли огонь – как по нам, так и нашему конвою. Только через некоторое время недоразумение выяснилось.
Конвой НКВД пропустил машины, которые буквально проехали по лежащим на дороге заключённым. Когда красноармейцы уехали, наши конвоиры закричали: «Бегите в лес! Будем стрелять!»
Я лежал на дороге рядом с Витольдом Дашкевичем из Лиды и держал его за руку. Когда он после этого приказа захотел вскочить, я удержал его. Однако большинство вскочило, и тогда конвой начал стрелять из автоматов и бросать гранаты. Грохот выстрелов и взрывов заглушал стоны раненых и умирающих. Мы поползли к придорожной канаве, в которой переждали стрельбу. Потом мы выползли из неё и убежали в лес.
Таким образом нам удалось ускользнуть из рук наших палачей. Это происходило в ночь с 27 на 28 июня 1941 г. Отбежав примерно на километр, мы остановились отдохнуть на краю какой-то поляны. Вскоре прибыли другие уцелевшие. Нас собралось 37 человек. Группа, направленная в Игумени направо, была отведена на поляну в лесу, окружена и перестреляна из автоматов. Из этой группы спасся только один тяжело раненый. Немцы взяли его в госпиталь. Через некоторое время он вернулся домой.
Людей, остававшихся в игуменской тюрьме, спасли местные жители, когда энкаведисты бежали. Одна из групп, которая не дошла до Игумени, была уничтожена вблизи города. Из неё выделили 11 уголовников, к которым обратился с речью капитан НКВД: «Сталин дарует вам жизнь и приказывает защищать родину!» …Не знаю, что случилось с другими группами, этапированными из Минска. После трёхдневных блужданий по лесам и болотам мы решили зайти в какую-нибудь деревню, сориентироваться в положении и поесть. Мы удачно попали в ничейную зону. Потом нас окружили немецкие патрули и направили в лагерь в Минск».
БЕЗ СРОКА ДАВНОСТИ
Полковник Шляский упоминает, что дорогу, которую он прошёл, местные беларусы назвали «дорогой смерти». Подобную дорогу прошли в те времена десятки тысяч других заключённых. Вот что говорит в показаниях за №15741 свидетель-очевидец из села Васьковичи Дзисненского уезда Виленского воеводства: «...Когда в 1941 г. большевики отступали от немцев, они пытались убить всех приходских священников. Наш ксендз бежал из местечка и скрывался в деревне. В приходе в Язно большевики его схватили».
А вот из картотеки свидетельство за №15744 жителя местечка Вязынь Вилейского уезда того же воеводства:
«Когда после бегства большевиков открыли тюрьму в Вилейке, глазам местных жителей представилась страшная картина убитых энкаведистами заключённых. В одной камере висел на колючей проволоке труп человека, повешенного за челюсти; в другой – несколько голых мужчин и женщин без ушей, с выколотыми глазами. В саду, по соседству с тюрьмой привлекла внимание свежевзрыхлённая земля. Её раскопали и нашли сотни человеческих трупов. Это были жертвы массового истребления людей органами НКВД».
В большой тюрьме в Берёзвычах Виленского воеводства сидели, главным образом, местные крестьяне – западные беларусы, обвинённые во враждебном отношении к коммунистической оккупации. Когда началась война, их не успели эвакуировать и просто всех убили. Через несколько часов после прихода немцев ворота тюрьмы были открыты, и в ней насчитали около 4000 трупов западных беларусов.
Историк Антони Галински (Польша) на научной конференции, посвящённой данной тематике, указал: «Наша комиссия выявила, что при наступлении немцев в июне 1941 года проведены массовые расстрелы заключённых в тюрьмах: в Ошмянах – 3 тыс., в Полоцке – всех заключённых, из минской тюрьмы вывели 18 тыс. заключённых, которых расстреляли в 30 км от города в лесу. Это были… граждане Западной Беларуси, то есть граждане Польши. Поэтому мы этим занимаемся». Российский публицист Леонид Млечин в передаче на эту тему сказал, что таким образом чекисты СССР в первые дни войны расстреляли более 70 тысяч гражданских лиц Западной Беларуси и Западной Украины – которые были арестованы как «нежелательные элементы». Это священники, учителя, врачи, писатели, учёные, депутаты, члены политических партий, профсоюзные деятели, судьи, следователи, фермеры, предприниматели и прочие представители Гражданского Общества и государства. Каратели-чекисты имели целью обезглавить Западную Беларусь – лишить её и национальной самоидентификации (якобы пропольской, а на деле именно беларуской), и гражданского самосознания.
Всего же в те годы от репрессий СССР погибло по разным оценкам от 600 тысяч до 2,5 миллионов мирных жителей Беларуси. У этих преступлений НКВД-КГБ против нашего народа нет срока давности: от них пострадала почти каждая семья в Беларуси.
