Михаил ГОЛДЕНКОВ

«Аналитическая газета «Секретные исследования», №19, 2020

Тему этой статьи про плагиат советских культовых песен предложил наш читатель. Он с обидой сообщил, что далеко не все песни воровались, были, мол, и свои. Да, не спорим, конечно были. Но получилась смешная ситуация: читатель привёл в пример как типичные русские (также и советские) народные хиты песни «Валенки» и «У самовара». Увы! И эти песни совершенно не русские!

ЦЫГАНСКИЕ ВАЛЕНКИ

Автор этих строк пообещал читателю разобраться с «Валенками». Что-то подсказывало – а вдруг у эрзянской исполнительницы этой песни Лидии Руслановой (урождённой Прасковьи Лейкиной) и корни самой этой песни эрзянские? Разобрался. Вот цитата из Википедии:

«Валенки» – известная цыганская плясовая песня, получившая новую популярность как «русская народная песня» после того, как Лидия Русланова включила её в свой репертуар в 40-х годах XX века».

Про Лидию Русланову мы тоже уже писали. Она вовсе не русская народная певица, а эрзянская. На сцену Русланова и выходила исключительно в эрзянской национальной одежде, которую даже специалисты в России ошибочно называют южнорусским национальным костюмом, хотя он вообще к славянам не относится, а больше похож на родственный венгерский наряд, ибо венгры пришли на Балканы тоже с Волги. Естественно, что петь на советской эстраде на финно-угорском языке никому не позволили бы. Вот Русланова и пела по-русски. Но далеко не она была первым популяризатором этой песни, а цыганская певица Настя Полякова. Эта «русская» песня зародилась когда-то ещё в цыганском таборе. Но когда в светское музыкальное общество пришла мода на цыганские романсы, то песня про валенки вышла за пределы своей субкультуры, её перевели на русский язык.

Песня появилась не позднее начала 1910-х годов. Она была популярна как плясовая таборная цыганская песня в дворянском обществе, и многие исполнители включали её в свой репертуар.

Впрочем, что касается пластинки, то Полякову опередила петербуржская исполнительница Нина Дулькевич. Впервые «Валенки» в виде «Ой ты Коля, Коля-Николай» были записаны на грампластинке звукозаписывающей фирмы «Граммофон» в 1911 году. Пластинка была выпущена в продажу под этикеткой для недорогих пластинок «Зонофон», также принадлежавшей этой фирме. Впрочем, пластинка с исполнением Дулькевич, похоже, осталась незамеченной народом либо была быстро оттеснена на второй план пластинкой в более блестящем исполнении Насти Поляковой, вышедшей уже в следующем 1912 году. Манера и интерпретация Нины Дулькевич, впрочем, заметно отличалась от гитарного варианта цыганской версии Поляковой (Полякова пела на цыганском, иногда вставляя русские фразы). Как и голос Поляковой, более яркий, нравился всем больше. Позже Настя Полякова ещё раз записала эту песню – теперь уже для общества «Бека-Гранд-Пластинка» в Германии, оно поставляло тогда свою музыкальную продукцию в Россию. Вот тогда песня и стала хитом в России.

Ну а в советские годы, в начале 1930-х годов «Валенки» стали звучать на концертах только уже в исполнении Нины Дулькевич. Что же касается Насти Поляковой, то она после Гражданской войны эмигрировала в Константинополь, позже перебралась в Западную Европу и уже не являлась конкуренткой для Дулькевич. а в репертуаре Лидии Руслановой, которая часто выступала на концертах вместе с Ниной Дулькевич, этой песни ещё не было.

3 мая 1939 года песню «Валенки» записывает и ещё одна исполнительница – Вера Макарова-Шевченко в сопровождении гитар на грампластинку Апрелевского завода.

В годы Великой Отечественной войны в собственной редакции стала исполнять «Валенки» уже и Лидия Русланова. Впрочем, в руслановской трактовке песня претерпела заметные изменения, какие она, в принципе, получила и в исполнении Дулькевич. В них, как отметил Виктор Ардов, «своя интонация, свой строй сюжета, своя эстетика народной шутки». Шутки, впрочем, эрзянской.

В книге В. Вардугина «Легенды и жизнь Лидии Руслановой» говорится, что свою версию песни Русланова написала сама на одном из фронтовых концертов. Рассказывается, что, ожидая своей очереди выхода на сцену, Русланова смотрела на бойцов. На первом ряду сидел молоденький солдат в плохоньких валенках, с которых на пол стекала лужица от растаявшего снега. Русланова якобы вспомнила припевку из саратовской татарской частушки: «Валенки, валенки, не подшиты стареньки». И тут же вставила этот куплет в песню.

Но это, мягко скажем, не правда. Уже на пластинке (автор этих строк её слушал лично) Поляковой чётко слышно, как она по-русски поёт «не подшиты, стареньки». Эту же строчку пела и Нина Дулькевич в своей версии. На самом деле не саратовские частушки, а ещё цыганский вариант содержал эту строку. Вот так цыганская песня в эрзянской интерпретации народной эрзянской певицы стала знаменитой русской песней. Русского в ней – только язык.

ПОЛЬСКИЙ САМОВАР

Популярную в СССР песню Леонида Утёсова «У самовара» тоже сочинили не советские люди. «Pod samowarem» («У самовара») сочинила 19-летняя польская красавица Фейга Йоффе, она же Фаина Квятковская, она же Фанни Гордон, для варшавского кабаре «Morskie oko». Текст написал владелец кабаре поляк Анджей Власт. В 1933 году песня была издана на пластинке, где её исполняет Тадеуш Фалишевский. Будучи польской еврейкой, но украинских корней (Фанни родилась в Ялте) девушка, активно контактируя с евреями Одессы (после войны она переехала из Варшавы в Ленинград), перевела текст песни и на русский – так родилась уже известная нам «У самовара». В 1934 году песню вместе со своим джазом записал Леонид Утёсов (урождённый Лейзер Вайсберг). Песня стала первой качественной записью в Советском Союзе и сразу обрела огромную популярность. Вот только имя Фанни на пластинке указано не было, и это при том, что Утёсов был лично с ней знаком!

В 1979 году по требованию самой Фанни Гордон, жившей уже в СССР, её авторство было официально наконец-то признано. Поясняя эту ситуацию, историк советской грамзаписи Глеб Скороходов пишет, что первый экспериментальный экземпляр утёсовской пластинки вышел с бумажной этикеткой, подписанной от руки: «У самовара. Леонид Утёсов», а в тираж пластинка вышла с указанием только исполнителя Утёсова и обработчика мелодии Симона Кагана. При переиздании записей Утёсова в 1975 году для обхода цензуры Утёсовым была придумана фиктивная подпись «обработка Л. Дидерихса, слова В. Лебедева-Кумача»: ни Дидерихса, ни Лебедева-Кумача давно не было в живых, и претензий к их именам у худсовета быть не могло.

У этого фокстрота есть также летувисский вариант текста, который не позднее 1931 года исполнял в Ковно и записал на пластинку один из родоначальников летувисской эстрады Даниелюс Дольскис.

Борьба за авторство Гордон с орденоносным Лебедевым-Кумачом была бы самоубийством, но всё же, когда великий песенник советской эпохи умер в 1949 году, Фаина Марковна предстала перед очами Утёсова с вопросом: как же так сталось, что её песню украли? Утёсов (главный вор этой песни!) долго ахал и охал, обещал разобраться, восстановить справедливость. Увы, справедливость была восстановлена только в 1979 году, когда из фирмы «Мелодия» пришло вот такое вот письмо:

«В связи с письмом ВААП о защите имущественного права и авторского права на имя т. Квятковской Ф.М. управлением фирмы «Мелодия» дано указание Всесоюзной студии грамзаписи начислить причитающийся т. Квятковской Ф.М. гонорар за песню «У самовара», а также исправить допущенную в выходных данных песни ошибку… Генеральный директор П.И. Шабанов».

Причитающийся Квятковской (Гордон) гонорар составил… 9 рублей!

«Московский комсомолец», «Советская культура», журнал «Советская эстрада и цирк» сообщили: найден автор известной песни! А вот фамилию известного, но лжеавтора украденного у Фанни Гордон текста – Лебедева-Кумача – даже не упомянули, как будто не красовалась она на пластинках, как будто не заполнялись гонорарные ведомости на концертах и в ресторанах, как будто не капали его семье деньги за каждое исполнение этой песни.