Вадим ДЕРУЖИНСКИЙ

«Аналитическая газета «Секретные исследования», №21, 2019

Нынешняя постсоветская Россия – страна маразма во всём, в том числе в фильмах и мультфильмах. Мы уже писали про нелепую имперскую галиматью – фильмы типа «Т-34» или «Праздник». Не особо далеко по своей глупости ушёл от них и мультсериал «Маша и Медведь».

С 2009 года в России снимают мультсериал «Маша и Медведь», который идеологи РФ называют «пропагандой России» и «тайным оружием Кремля против всего мира». Мол, под шелухой псевдонародных сказок проталкивают идеи российского империализма и гегемонизма. Во многих странах этот сериал критикуют, да и в самой России образ Маши ругают за хулиганство.

Оставим идеологам обсуждать идеологию этой пропагандисткой поделки, а в этой статье я предлагаю поговорить о другом. Образ Маши в РФ для придания ему «народных черт» подают с чудовищного размера кокошником. В том числе такие куклы массово производят в России и продают как россиянам, так и иностранцам (дескать, «русский сувенир», хотя в нём нет ничего русского). Школьникам активно внедряется образ маленькой девочки в огромном кокошнике – как нечто якобы «русское» и «народное».

На самом деле это грандиозное заблуждение, потому что кокошник у предков русских – народный символ желания половой близости, показывающий половую зрелость и способность многократно рожать. А конкретно – что невеста является половозрелой наседкой и предлагает своё лоно для полового акта и зачатия.

Как забавно получается: мультфильм «Маша и Медведь» смотрят дети 3-9 лет, но им внедряется мысль, что девочка в таком возрасте готова к половой жизни! Да ещё с медведем!

КОКОШНИК

Удивительное дело – сегодня в России практически никто не знает, что такое кокошник и зачем он вообще нужен.

Так вот славянам (как и всем индоевропейцам) кокошник не известен. Это национальная свадебная одежда только народов Залесья и Поволжья – финно-угров и тюрок. А, например, беларусам и украинцам эта великорусская одежда чужда и непонятна.

Замужние женщины народов Залесья и Приволжья носили кокошники (получая кокошник во время свадьбы как символ вступления в половую жизнь с функцией рождения потомства). Они были двух основных типов: каркасные остроконечные типа «высокого кокошника», лопатообразные типа «сороки». Наиболее древним можно считать высокий головной убор на каркасе. У мари это «шурка» (от слова «шур» – рог, «шурка» – дословно переводится «рогатый»), у эрзи «панго», удмуртов «айшон», костромичей «наклон».

После того, как не умевшая говорить по-славянски немка Екатерина ввела кокошники в обиход дворянок России, это стали считать «русским стилем». Этот «брэнд» затем продвигали художники-сказочники XIX века, а особо активно – в СССР после 1950 года. Дело дошло до откровенной глупости: в 2015 году власти РФ провели конкурс красоты в захваченном у Украины Крыму, где все девушки выходили на сцену в кокошниках. Но, простите, финно-угры никогда в Крыму не жили! Кокошников в Крыму никто никогда не носил до 2015 года! Устроители торжества пытались политически показать «русскую принадлежность Крыма», а на деле заявили, что Крым принадлежит финно-уграм…

Цитирую мерянский портал «Merjamaa»:

«Археологические материалы по мерянским территориям Верхней Волги убедительно говорят о том, что женщины меря на голове носили не только венчики и очелья с височными кольцами, но и кокошники, которые мы знаем по поздней русской культуре XVIII-XX веков. Это высокие головные уборы на жёсткой основе. Название кокошник имеет финское происхождение: «кёкко» – курица, «кокош» – петух. Эти старофинские термины использовались наряду с привычными сегодня русскими как минимум до начала XVIII века, а в поговорках сохранились и по сей день – подобно тому, как до сих пор используется в провинции термин «кока» – родная сестра матери».

Обращаю внимание, что во всех русских источниках (в том числе в Википедии) пишут ложь – что якобы слово «кокошник» имеет славянское происхождение. Далее:

«Курица была у финских народов особо почитаемой птицей за её плодовитость, и такая ассоциативная привязка должна была способствовать выполнению женщиной в обществе её главной, репродуктивной роли.

В языческой обрядовой практике девушку-невесту представляли как «утицу», «лебедь белую», что вполне объяснимо: невеста входила в дом жениха представительницей чужого рода. Она являлась из иного, потенциально опасного мира. Но первая брачная ночь приобщала её уже к мифологическому пространству того общества, к которому принадлежал её жених. Статус менялся, и молодая превращалась из «утицы» в «курицу», представительницу нового для неё рода и его продолжательницу. На голове она теперь несла кокошник, символ плодородия.

Выглядели они так же, как поздние русские кокошники XVIII-XIX веков. Например, в окрестностях Плёса такой кокошник был найден среди остатков костюма VII века на Алабужском городище. Благодаря металлическим деталям удалось проследить наличие кокошников и в материалах средневекового времени, например на Вологодчине. [Вологда – финский топоним.]

Приобщив к вышеуказанным археологическим материалам этнографические сведения, мы представим мерянский кокошник как конструкцию на жёсткой основе (береста, луб), обтянутый тканьём. Убор был лопатообразной формы, как в более позднее время – кокошник владимирско-нижегородского типа, с опускающимися книзу кончами. Вышитый на ткани орнамент состоял из знаков плодородия и солярных символов».

Как видим, кокошник – атрибут вовсе не русской (славянской) культуры, а финно-угорской. Мало того, что его сегодня выдают за нечто «славянское» как чуть ли не «эталон славянскости» (и «русскости» в Крыму), так ещё и совершенно утратили всё сакральное значение этого артефакта.

Ныне нам кокошник подают на ТВ в виде головного убора Снегурочки. Но вообще-то говоря, это головной убор ЗАМУЖНЕЙ женщины, а не девочки-внучки. Цитирую источник:

«Реальные размеры огромных кокошников помогают представить наблюдения Глушкова Ивана Фомича (1774 – 1848, тверской вице-губернатор), занесённые в «Ручной дорожник…» близ Вышнего Волочка. Он пишет о замужних жёнах: «…На голове носят почти вертикально стоящую из толстой бумаги доску, вышиною в три четверти аршина (то есть чуть более полуметра), выложенную золотом и жемчугом, которой фигура вверху круглая, оканчивающаяся внизу, у ушей прямыми углами. Сей тягостной, как сами они признаются, убор называется кокошником…». Финский народ коми (пермяки) тоже носили очень похожий головной убор. Коми-пермяцкие кокошники отличаются пологим лицевым околышем, острыми углами, но носятся не вертикально, а наклонно. И надо добавить, что до сих пор на севере края такой кокошник сопровождает праздничный [свадебный] костюм коми-пермячки».

Девушка одевала кокошник в первый раз в жизни только на свадьбу – как символ её плодовитости. Отсюда непонятно – зачем Снегурочка надевает кокошник при встрече с Дедом Морозом? Она хочет за него выйти замуж? Изображает перед ним курицу и показывает свою плодовитость несушки? Или детям она это сексуальное демонстрирует в зрительном зале?

Но самое непонятное – кокошник у девочки Маши, возраст которой сами авторы мультфильма определяют примерно в 5 лет. Согласно народной свадебной традиции, чем кокошник у невесты больше – тем более «пышен» и «велик» её детородный орган (вагина). А у Маши авторы мультфильма (воистину педофилы!) сделали кокошник размером со всё её тело – это половое извращение!

СНЕГУРОЧКА

Никого в России не интересует и то обстоятельство, что и сама Снегурочка к кокошнику не имеет никакого отношения. Так как она – никакая не невеста, вступать в половую связь (с Дедом Морозом) и рожать не собирается. Это в народе прекрасно понимали ещё в XIX веке и в первой половине XX века, потому образ Снегурочки никак не был связан с кокошником.

Снегурушка – сказка поволжских народов, их русифицировал царизм и стал называть «великоруссами». Мордва и башкиры до сих пор рассказывают детям эту свою древнейшую языческую сказку, она была записана Э.В. Померанцевой в 1948 году в селе Ахлыстино Покровского района Башкирской АССР (сказительница Е.И. Кононова), в которой девочка, слепленная Стариком и Старухой из снега, зовётся Снегурушка (так же называется и сказка).

Вот трактовка нынешних российских фольклористов. В башкирском селе девочки-соседки отправляются со Снегурушкой в лес собирать ягоды, где они из зависти убивают Снегурушку, закапывают под кустом и пристёгивают прутиком, а Старику и Старухе говорят, что Снегурушка потерялась в лесу. Прутик с могилы Снегурушки, по просьбе своего сына, срезает Купец и делает из него дудочку, которая, когда на ней кто-нибудь играет, рассказывает о смерти девочки. Когда дудочка попадает в руки одной из «подружек», та отказывается на ней играть и бросает её на землю, дудочка разбивается, и из неё появляется живая Снегурушка. «Подружек» же отправляют «в лес зверям на съеденье».

В 1873 году А.Н. Островский под вилянием фольклора русифицированных уралоидов пишет пьесу «Снегурочка». В ней Снегурочка предстаёт как дочь Деда Мороза и Весны-Красны, погибающая во время летнего языческого ритуала жертвоприношения. Девушка имела вид прекрасной бледнолицей светловолосой девушки. Одета в бело-голубую шубку с меховой опушкой, меховую шапку, рукавички. Первоначально пьеса не имела успеха у публики. Однако в 1882 году Н.А. Римский-Корсаков поставил по пьесе одноимённую оперу, которая имела громадный успех.

Дальнейшее развитие образ Снегурушки-Снегурочки получил в работах педагогов царской России конца XIX – начала XX века, которые готовили сценарии для детских рождественских ёлок. Ещё до революции фигурки Снегурочки вешались на ёлку, девочки наряжались в костюмы Снегурочки, делались инсценировки фрагментов из сказок, пьесы Островского или оперы. Впрочем, в то время в роли ведущей Снегурочка не выступала.

После революции религия находилась под всё возрастающим давлением и контролем коммунистического государства, в том числе Рождество и все связанные с ним обычаи. С 1929 года в СССР было запрещено отмечать Рождество Христово. По постановлению СНК СССР от 24.09.1929 «О рабочем времени и времени отдыха в предприятиях и учреждениях, переходящих на непрерывную производственную неделю» «В день нового года и дни всех религиозных праздников (бывших особых дней отдыха) работа производится на общих основаниях».

Однако в 1935 году в результате поворота государственной политики рождественские традиции были переосмыслены коммунистами как часть светского празднования Нового года (1 января). В книгах по организации новогодних ёлок коммунистического периода Снегурочка выступает наравне с Дедом Морозом, как его внучка, помощник и посредник в общении между ним и детьми. В начале 1937 года Дед Мороз и Снегурочка впервые явились вместе на праздник ёлки в московский Дом Союзов. Любопытно, что на ранних советских изображениях Снегурочка чаще изображена маленькой девочкой, в виде девушки её стали представлять позднее.

Ну а первое появление Снегурочки в подобии кокошника произошло на Новогоднем балу в Кремле в 1954 году. Это ещё не кокошник из народной одежды финно-угров и тюрок Залесья и Поволжья (то есть великоруссов), а нечто фантастическое с космическими звёздами. Фактически это фантазия эмигранта Б.В. Зворыкина, который в 1925 году в Париже иллюстрировал сказку и выдумал головной убор в виде огромной снежинки. Он объединил в одном образе находки предшественников: Снегурочка наряжена в парчовую шубу, как у Васнецова, но голубого цвета с серебряными узорами, как на эскизе Врубеля. На голову своей героине Зворыкин надел фантастический головной убор (вовсе не кокошник!), напоминающий снежинку. Этот странный фантастический головной убор взят с картины «Царевна-Лебедь» Врубеля – тоже один из образов, придуманных художником для жены.

Ну а с 1960-х советские иллюстраторы стали не «заморачиваться» и изображали Снегурочку уже в банальном кокошнике уральских народов. Традиция соблюдалась в том, что героиня являлась половозрелой невестой (согласно народной легенде – в трактовке царизма, она и приносилась в жертву как языческий символ плодородия). В Центральной части РСФСР (Залесье и Поволжье) с 1960-х Снегурочка – почти обязательная спутница Деда Мороза во всех праздничных торжествах и поздравлениях. Под Новый год часто Снегурочками работали студентки театральных вузов и актрисы. В самодеятельных постановках на роль Снегурочек выбирали старших девочек, девушек и женщин, обычно светловолосых.

И вот с 2010-х Министерство культуры Российской Федерации абсолютно деградировало в своём невежестве и стало изображать пятилетнюю девочку Машу в кокошнике, символизирующем половую зрелость и готовность к сексу. И это нелепое выдают за что-то «национальное русское»!

ПОСМЕРТНАЯ МАГИЯ

Вот спросите в России – зачем там на празднике дети берутся за руки и дружно зовут: «Снегурочка! Снегурочка!»

Вам никто в РФ не ответит. Потому что в этой стране население – русифицированные бывшие нерусские народы, и там настоящие свои истоки под запретом, а заменяют их всякие суррогатные смехотворные мифы.

Сюжет всякого такого утренника у великоруссов: заходит Дед Мороз и говорит, что Снегурочка пропала. Куда же она делась? И почему её нужно звать детям, взявшись за руки?

В СССР идеологи придумали свои объяснения, которые наиболее выпукло показали в фильме «Новогодние приключения Маши и Вити» (1975), где в роли Снегурочки снялась Ирина Борисова. Дескать, сказка в том, что Снегурочку украл Кощей Бессмертный и его прихвостни. Но это же обман! Сказка совсем в другом!

Кстати, идеологической выдумкой является и введённая царизмом в 1873 году версия А.Н. Островского, в которой Снегурочка предстаёт как дочь Деда Мороза и Весны-Красны, погибающая как наказание от предательства православия – её, дескать, убили соседи-язычники, которые тайно стали проводить языческий ритуал почитания бога солнца Ярилы. Мораль выдуманной царизмом сказки: мол, язычество – это плохо. Переделка сказки предназначалась народам Залесья и Поволжья, где тогда ещё сохраняли свою языческую культуру.

Так вот на самом деле сказка язычников Центральной России была совсем другой.

Старик и Старуха бесплодные, и после некоей народной языческой магии они обретают себе внучку (обратите внимание, это внучка, а не дочка, как у Деда Мороза в версии царизма). Эта внучка – как привидение, которое своей белесостью и бестелесностью напоминает снег (призрак будто из снега, потому зовётся Снегурушка). Но вскоре этот фантом исчезает.

Старик и Старуха думают, что виноваты девочки-соседки, которые якобы позвали из зависти призрачную девушку в лес и там убили, а Старику и Старухе говорят, что Снегурушка потерялась в лесу. Потом кто-то делает из прутика с могилы Снегурушки дудочку, и если играть на ней и позвать – то возвращается покойница (или призрак). А девочки погибают.

Эта сказка является вариацией других (например, Мальчик-с-пальчик): у старой бездетной семьи появляется невидимый призрак ребёнка-кормильца. Скорее всего, тут замешаны некие вампрические аспекты, но в целом не вызывает сомнения, что суть сказки – безвыходное положение стариков, которые без помощи извне обречены на скорую смерть. И отсюда становится понятным, зачем, взявшись за руки, заклинают: «Снегурочка, вернись! Снегурочка, вернись!»

На самом деле это часть магического ритуала, которым фантом и был с самого начала «призван». Согласно сказительнице Е.И. Кононовой из Башкирской АССР (1948 год), в древнейших вариантах предания всё несколько иначе, чем в поздних. Изначально Снегурушка – это давно умершая дочь стариков. Почему она белая и снежная? Дело в том, что коренные жители Центральной России (финно-угры и тюрки Залесья и Поволжья) хоронили своих покойников в так называемых «домиках мёртвых»: это специальные избушки без стен и с крышей на курьих ножках (не путать с куриными, как в СССР врали мультипликаторы) – столбиках, которые окуривали, чтобы не влезли грызуны и насекомые. В этом срубе семья держала тела своих покойников (отсюда у жителей Центральной России образ «Бабы-Яги костяной ноги», это покойница в «домике мёртвых», ею предки великоруссов пугали своих детей, чтобы те не тревожили покой усопших родственников).

Так вот Снегурушка – это заледеневший труп покойницы в «домике мёртвых». Если кого-то хоронили в этом срубе в холодное время, то он не разлагался, а леденел. Горевавшие об усопшей родители вопреки табу возвращались к «домику мёртвых» посмотреть на свою любимую дочь, где она лежала белая, как из снега. Но вот чудо! Какая-то пожилая чета стала рассказывать по секрету, что к ним является их оледеневшая дочь-покойница! Возможно, кроме постоянной тоски родителей помогла и какая-то магия какого-то колдуна. И такого реаниматора ледяных трупов, возможно, и называли «Дедом Морозом».

В доме начинается полтергейст, сами собой двигаются предметы, в том числе и особенно – принадлежавшие покойнице. Во снах является её образ, который общается со страдающими родителями. Ну а те снова и снова приходят к «домику мёртвых» и видят свою дочурку в ледяном недвижном виде – белую, словно из снега.

Ну а потом наступает весна, за ней лето. Труп Снегурушки тает от льда и начинает разлагаться. Что вполне научно и ожидаемо. Но потерявшие рассудок родители готовы винить в этом подруг покойницы. Что касается «дудочки, сделанной из прутика с могилы», то на самом деле он сделал из древесины «домика мёртвых» с места, где лежит тело покойницы. Ну а вся эта эпопея со Снегуркой родилась и имела в себе основу – странную традицию уралоидов хоронить своих мёртвых в лесных чащах в «домиках мёртвых». Без этого погребального обряда не было бы и самой Снегурочки…

Более того: образ Снегурочки – это первая стадия (заледеневший труп), а на второй стадии – когда приходит лето – тело становится Бабой-Ягой.

Возникает вопрос: ну и какое отношение к этому имеет кокошник, который с 1960-х стали Снегурочке надевать в СССР? Решение о том, что в детских учреждениях СССР Снегурочка может носить кокошник, было принято на заседании Идеологического отдела Центрального Комитета КПСС в 1954 году – почти одновременно с празднованием «трёхсотлетия воссоединения России с Украиной» и с передачей в связи с этим юбилеем Крыма Украине.

Вы вдумайтесь: Снегурочка носит кокошник по решению Идеологического отдела ЦК КПСС!

Но зачем символ полового акта и плодовитости оледеневшей дочке-покойнице, которая возвращается к своим родителям? И зовут её мольбами «Снегурочка, вернись! Снегурочка, вернись!» вовсе не для секса и не для того, чтобы она забеременела. Это заклинание для возвращения к жизни покойницы…

ТОРЖЕСТВО НЕВЕЖЕСТВА И ГЛУПОСТИ

Ну а теперь вернёмся от Снегурочки к девочке Маше, которой тоже взгромоздили на голову кокошник. Причём – невероятно огромных, просто уродливых размеров. Зачем такой огромный? А вот зачем: авторы мультфильма и сотрудники Министерства культуры РФ полагают, что чем больше размер кокошника – тем более русскости в том, кто кокошник напялил. Мол, чем больше кокошник – тем более русский его обладатель.

Маразм явно крепчает и эволюционирует, так как в фильме «Новогодние приключения Маши и Вити» 1975 года даже Ирина Борисова в роли Снегурочки ходит не в кокошнике, а в меховой шапке, а героиня картины Маша вообще с кокошником никак не связана – но сегодня авторы мультфильма «Маша и Медведь» уже саму девочку Машу втиснули в кокошник чудовищных размеров.

Фольклористы царской России писали, что в Залесье и Поволжье кокошник (с вариациями кика и сорока) – главная, самая дорогая и эротическая по смыслу часть одеяния невесты. «В некоторых захолустьях, – писал в царское время фольклорист П. Савваитов, – ещё и в настоящее время можно видеть не только у крестьянок, но даже у горожанок головной убор, похожий на бурак или кузовок, иногда с рогами, сделанными из лубка или подклеенного холста, обтянутый позументом или тканью яркого цвета и украшенный разными вышивками и бисером, а у богатых баб – даже жемчугом и дорогими камнями». Но разницы между кикой, сорокой и кокошником Савваитов не видел. В.И. Даль в середине XIX в. писал о сороке: «Это некрасивый, но самый богатый убор, уже выходящий из обычая; но мне самому ещё случалось видеть сороку в десять тысяч рублей». Богато вышитую свадебную сороку – золотоломку, которую молодуха носила по праздникам и в первые два-три года после свадьбы и в XIX – начале XX в., отмечает Г.С. Маслова.

Но что такое в середине XIX века десять тысяч рублей? Взрослый крепостной крестьянин стоил три рубля!

Как пишут авторы, золото и жемчуг на кокошнике, кике или сороке должны были распалять чувственность великорусского похотливого жениха и служить «оформлением» для предлагавшейся ему вагины. Чем более роскошен кокошник – тем больше «плотских чувств будет даровано жениху», тем слаще «райские наслаждения, которые дарует невеста».

Мало того, у великоруссов даже в XIX веке кокошник – это чисто сексуальный предмет, сам вид которого «приводит великорусских мужчин в непроизвольное эротическое возбуждение». В таком контексте мультфильм про пятилетнюю Машу с огромным кокошником – это педофилия. Не удивительно, что сериал потребовали запретить в Азербайджане и в Объединённых Арабских Эмиратах.

Но самое дурацкое даже и не в этом. Фольклористы российской империи писали о кокошнике: его размер прямо связан с тем, насколько уродлива невеста. Чем невеста более страшна и более стара – тем больше по размеру был на свадьбе её кокошник.

А теперь взглянем на девочку из мультфильма «Маша и Медведь». Её кокошник вообще невероятного размера – с рост её тела. Получается, что – как считают авторы мультфильма – девочка Маша не только похотливая распутница, но к тому же редкостная уродина и старуха…