Михаил ГОЛДЕНКОВ
«Аналитическая газета «Секретные исследования», №9, 2015
185 лет назад произошло первое крупное освободительное восстание бывших земель Речи Посполитой, которое практически все русские источники называют Польским. Но оно было и в равной степени Беларуским.
ОБМАНУТЫЕ ПОЛЯКИ
Царь Александр I, много раз обещавший дать автономию полякам и литвинам до нападения Наполеона, все-таки выполнил свое обещание. В 1815 году после окончания наполеоновских войн по решению Венского конгресса было создано Царство Польское – государство в статусе королевства, находившееся в личной унии с Россией. Представляло оно собой конституционную монархию, управлявшуюся двухгодичным сеймом и королём, которого в Варшаве представлял наместник России. В Королевстве имелась своя армия, укомплектованная преимущественно из ветеранов польских легионов, воевавших в период наполеоновских войн на стороне Франции. Должность наместника занял соратник Адрея Тадеуша Костюшко, дивизионный генерал французской императорской армии Зайончек, а главнокомандующим польской армией стал брат российского императора великий князь Константин Павлович, после смерти Зайончека в 1826 году ставший также и наместником. Однако много раз обещанной графу Михалу Огинскому автономии литвины так и не получили. Литва-Беларусь без всяких автономных прав стала частью Российской империи, частью России.
Поляки, впрочем, тоже вскоре стали чувствовать себя обманутыми. Александр I, давший Польше весьма либеральную конституцию, вскоре сам же начал её нарушать. Так, второй сейм Польши в 1820 году отклонил законопроект, упразднявший суды присяжных (введённые в Польше Наполеоном), на что Александр заявил, что он, как автор конституции, имеет право быть её единственным толкователем.
В 1819 году была введена предварительная цензура, которой до сих пор Польша не знала. Созыв третьего сейма долгое время оттягивался: избранный в 1822 году, он был созван только в начале 1825 года. После того, как Калишское воеводство избрало оппозиционера Винцента Немоевского, выборы там были отменены и назначены новые; когда же Калиш вновь избрал Немоевского, он был лишён права избирать вообще, а Немоевский, приехавший, чтобы занять свое место в Сейме, был арестован на варшавской заставе. Царским указом была отменена публичность заседаний сейма (кроме первого). В такой ситуации третий сейм беспрекословно принял все законы, представленные в него императором. Последовавшее затем назначение на должность брата царя Константина Павловича еще больше встревожило поляков, опасавшихся ужесточения режима.
В ноябре 1830 году в Варшаве шляхетские революционеры восстали против российского самодержавия. Причинами восстания были накопившиеся недовольства шляхты итогами ликвидации Речи Посполитой и нарушения царским правительством конституции 1815 года.
ВОССТАНИЕ В БЕЛАРУСИ
Царское правительство стремилось не допустить распространения восстания. В Беларуси и Украине было введено военное положение. Однако в марте – апреле 1831 года восстание достигло и Литвы (Беларуси), охватив Ошмянский, Браславский, Дисненский и Вилейский уезды. Ядро повстанцев составляла беларуская шляхта, учащиеся, офицеры, католическое и униатское духовенство. В восстании в Беларуси только изначально участвовало не менее 10 тысяч человек. Позже число восставших выросло. События развивались преимущественно стихийно, хотя и был создан Виленский центральный повстанческий комитет.
Российские источники писали и все еще упорно пишут – Википедия в частности – следующее: «Крестьяне и мещане мобилизовались в отряды чаще всего под принуждением, они не желали воевать, потому что восстание не решало их социальные проблемы, в то время как имперские власти обещали им освобождение от панов-повстанцев»…
Что тут сказать? Бред же полный! Как это в пределах Российской империи, где крестьянам было навязано крепостное право, их надо было освобождать не от крепостничества, а от каких-то панов-повстанцев!? Да это же повстанцы как раз стремились освободить своих крестьян от крепостного ига, а крестьяне, переделывая косы на пики, добровольно вливались в отряды восставших шляхтичей.
По всей Беларуси действовало около 30 повстанческих отрядов, насчитывавших не менее 12 тысяч человек. Наиболее крупными были отряды под управлением С.М. Радзишевского в Вилейском уезде (3,3 тыс. человек), В. Брохоцкого в Дисненском уезде (З тыс.), К.Д. Прездецкого в Ошмянском уезде (2,5 тыс.), Я. Кашица и Н. Мержаевского в Новогрудском уезде (1 тыс.). Им на помощь пришли регулярные польские войска во главе с генералами Д. Хлаповским и А. Гелгудом.
Известен и отряд беларуской «Жанны Д’Арк» Эмилии Плятер. Искренний патриот Беларуси, Эмилия, с детства умевшая хорошо фехтовать и ездить верхом, собрала отряд.
Двадцатичетырехлетняя Эмилия обрезала свои шикарные косы, оделась в мужской костюм и стала объезжать ближайшие деревни, подбивая жителей на борьбу за отмену крепостного права и за независимость Литвы-Беларуси. Вначале Эмилия собрала отряд из всего четырех девушек. Затем к ним присоединился кузен Эмилии Цезарь Плятер, и в итоге их отряд увеличился до 400 человек: 280 стрелков, 60 конных, и пару сотен пеших бойцов. Двинувшись на ливонский Динабург, очень скоро партизанский отряд под руководством этой хрупкой молодой девушки захватил станцию Даугели, разоружил отряд царских солдат и под Утяной вступил в первый бой. За проявленную доблесть в неравном бою Эмилии присвоили звание капитана.
В это время в самом Вильно генерал-губернатор Матвей Храповицкий, располагавший трехтысячным гарнизоном, чувствовал себя совершенно неуютно и взывал царя о помощи. Он стал заискивать с горожанами, обещал им все, что только может пообещать современный кандидат в президенты США, и отчасти добился своего: многие виленцы не поднялись на борьбу.
Тем не менее, в марте 1831 года восстание охватило-таки Виленскую губернию и часть Минской. Повстанцы захватили город Дисна. 4 апреля 1831 года отряд Эмилии Плятер захватил местечко Езеросы и в неравном бою с казаками понес серьезные потери. Повстанцы вынуждены были отойти, оставив Езеросы. Эмилия и ее адъютант Мария Прушинская с небольшой группой пробились к отряду польского командира Кароля Залусского около Поневежа (ныне Паневежис), которому была поручена организация захвата беларуской столицы. Появление девушек вдохновило повстанцев, и они двинулись на родной город Плятер Вильну. Однако Залусский не справился с организацией этой операции. Каждый отряд действовал самостоятельно. Аналогично повел себя и отряд Плятер. 19 июня повстанцы Эмилии вновь вступили в неравный бой, но захватить город им так и не удалось. Вновь пришлось отступать.
Слабость восстания была прежде всего в отсутствии центрального руководства, единоначалия. Нападение на Вильну было тому свидетельством. Все повстанческие группы и отряды действовали разрозненно, становясь в итоге легкой жертвой царских войск. Сдалась Орша. Там от рук казаков погибло 350 человек. Восставшие стали переходить на партизанский метод ведения борьбы и ушли в леса. Однако и партизанам пришлось не сладко. Отряд Станкевича, состоявший из виленских студентов, был разгромлен, погибло до 200 человек. Несколько успешней действовал отряд Красовского на Гродненщине. В него входили крестьяне и лесники. Этот отряд сделал несколько удачных вылазок и нападений на царские подразделения. Но огонь восстания медленно затухал. Варшава была окружена войсками и под ударами пала, а беларуские партизаны к концу лета 1831 года окончательно прекратили бесполезное на тот момент сопротивление. Все вернулись к своим хозяйствам и домам.
Однако отважная Эмилия не собиралась сдаваться. Простуженная и ослабшая на осеннем ветру, девушка некоторое время скрывалась у друзей в Жемайтии. Зимой она отправилась в Пруссию, но ослабший женский организм не перенес трудностей и лишений партизанской жизни. Плятер скончалась 23 декабря 1831 года во время перехода.
Кульминацией Беларуской части восстания стала битва за Вильну 19 июня 1831 года, в которой объединенные повстанческие силы края вместе с присланным на помощь польским корпусом не смогли одолеть российское войско. В августе 1831 года восстание было подавлено по всей Беларуси, а потом и в Польше. Многих его участников арестовывали и высылали в восточные губернии империи. У шляхтичей конфисковались поместья, лиц недворянского происхождения отдавали в солдаты или ссылали в Сибирь. Своих поместий лишились Огинские, Плятеры, Радзивиллы, Сапеги, Чарторыйские и др. На территории Беларуси в 1837 году было конфисковано 115 поместий с более чем 38 тысячи крестьян-мужчин.
ВСЁ НОВОЕ – ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ
В ходе этого восстания по разные стороны баррикад оказались два друга, два великих поэта – беларуский Адам Мицкевич и русский Александр Пушкин. Пушкин, ранее восхищавшийся талантом и умом Мицкевича, вдруг резко стал ему противником в вопросе свободы Польши и Литвы. 26 августа уже после взятия Варшавы вышел гневный стих Пушкина «Клеветникам России». Поводом к этому стихотворению послужили выступления во Французской палате депутатов с требованиями оказать помощь польскому народу. Не то в угоду Николаю I, не то из-за собственного шовинистического угара (или же невежества в этом вопросе), поэт утверждал, что восстание – это-де дело «семейное», а другие державы, мол, не должны выступать по поводу него (уж очень всё это напоминает современные тенденции российских СМИ).
Вот что писал Пушкин 1 июня 1831 году другому своему другу поэту Вяземскому: «…их надобно задушить, и наша медленность мучительна. Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря, мы не можем судить ее по впечатлениям европейским, каков бы ни был впрочем наш образ мыслей…» Вяземский, бывший тогда ещё либералом, был в ужасе от «Клеветникам России».
В то же время существовало множество людей, восхищавшихся этим стихотворением. П.Я. Чаадаев писал Пушкину 18 сентября 1831 году: «Вот вы, наконец, национальный поэт; вы, наконец, нашли ваше призвание. Я не могу передать вам удовлетворение, которое вы дали мне испытать. Мне хочется сказать вам: вот, наконец, явился Дант». То есть «солнце русской поэзии» засияло для Чаадаева ярче от желания душить поляков и беларусов!? Так, что ли? Получается, что так.
В стихотворении «Бородинская годовщина» (написано 5 сентября 1832 года) Пушкин вновь напоминает «народным витиям», то есть французским демократам, требовавшим выступления в поддержку Польши, а также участникам русско-польских военных действий о традициях русских воинов, которые могут и должны служить гарантией добрых отношений:
«В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца».
Пушкин словно издевается над поляками. Варшава трижды трепетала под сапогом русского солдата: в 1795, в 1813 и в 1831 годах. А будет еще и 1920 год, когда Варшава и вся страна вновь окажутся на грани уничтожения, но поляки на этот раз отобьются.
Одновременно Пушкин выражал и удовлетворение гибелью восстания Польши и Литвы (Беларуси):
«Уж Польша вас не поведет,
Через ее шагнете кости!»
Вяземский, ознакомившись со стихотворением Пушкина, в тот же день он записал в дневнике: «Будь у нас гласность печати, никогда бы Жуковский не подумал бы, Пушкин не осмелился бы воспеть победы Паскевича (командовал русскими войсками в Варшаве в 1831 году - Прим. М.Г.)… Курам на смех быть вне себя от изумления, видя, что льву удалось, наконец, наложить лапу на мышь… И что за святотатство сближать Бородино с Варшавою. Россия вопиет против этого беззакония»…
Увы, в том и отличие России во все годы, что одни возмущались святотатству, а многие другие кричали радостно «распни!»
