Вадим ДЕРУЖИНСКИЙ

«Аналитическая газета «Секретные исследования», №10, 2013

 

В истории ВКЛ-Беларуси есть главная загадка, которая до сих пор не имеет ответа у ученых. Куда исчезла Литва и литвины? Мы попробуем предложить свою гипотезу.

 

 

Научные представления о прошлом беларусов весьма смутны и противоречивы. С одной стороны, все ученые полагают, что предки беларусов – кривичи, дреговичи, ятвяги – были западными балтами и говорили на западнобалтском языке. Возникает вопрос: когда и почему эти племена стали говорить по-славянски? Однако – с другой стороны – ученые уходят от ответа на этот принципиальный вопрос и отодвигают в глубокое прошлое существование некоего «старобеларуского языка».

 

А самое главное: кем в таком случае являются литвины? Западными балтами или славянами?

 

Вопрос, полагаю, заведомо некорректный, так как западный балт – понятие не только культурно-языковое, но и антропологическое. А славянин – понятие сугубо языковое и не антропологическое. Так, ученые давно определили, что все нынешние беларусы – это антропологически и генетически западные балты, их черепа неизменны минимум 3500 лет – что на 2000 лет старше славянского языка. При этом никаких антропологических черт славянскости и генов славянскости не существует, все славяне – это только славяноязычные балты, финно-угры, сарматы, кельты, тюрки, евреи. (Московский историк Алексей Бычков писал в книге «Московия» (М. 2005): «Славянский язык – язык балтов, сильно испорченный пришлыми иранцами и смешавшимися с ними фракийцами, иллирийцами, германцами и кельтами, так что искать прародину славян – затея пустая».)

 

Однако у ученых и особенно у обывателей со школьной скамьи задано абсолютно карикатурное представление о национальности предков беларусов: если у кого-то имя Иван (или Ян), то он «этнически наш» и «славянин», а если имя Тотвилл – то якобы «не наш» и «литовец». Смешно читать, когда подобную глупость сегодня повторяют даже известнейшие историки.

 

Но имя Иван – это как раз не наше народное имя, а народное имя еврейского народа. В этом имени нет ничего славянского, оно религиозное. А Тотвилл – это и есть народное имя западных балтов кривичей Кривы, дреговичей Дреговы, ятвягов Ятвы и мазуров Мазовы. Таких литвинских имен не было у жемойтов – восточных балтов, которых сегодня ошибочно именуют «литовцами». Как сообщается в недавно изданной в Вильнюсе летувисской энциклопедии, ученые Летувы не в состоянии расшифровать и понять смысл имен Гедимин, Ольгерд, Витовт и пр., поскольку они не из их языка.

 

Приведу наглядный пример по поводу «национальности литвинов». Миндовг принял католичество в 1252 году. Он при этом получил и новое имя (немецкое или польское). Если бы он был крещен в католичество с рождения, то мы знали бы его под польским или немецким именем. Как писал Вацлав Ластовский в своей знаменитой «Короткой истории Беларуси» (Вильно, 1910), в 1255 году Миндовг добыл разрешение от Папы римского короновать своего сына Войшалка или Василя (двух имен) на Короля Русского. Уже интересно: отец «литвин», а сын – «славянин» Василь, да еще и Король Русский! Племянник Миндовга Тотвилл стал править в Полоцке под именем Тимофей. Тоже удивительная трансформация литвина в «русина-славянина».

 

Само происхождение Литвы в «национальном плане» не менее парадоксальное. Принято считать, что в Полоцке вроде бы правили «славяне», а в Новогрудке – первой столице Литвы – якобы «литвины». Но все как раз наоборот! Полоцкое княжество было Республикой с 1181 по 1190 год. В 1190 году полочане выбирают своим князем некоего Мингайлу или Мигайлу. Это явно западный балт – или кривич, или ятвяг. Скоро он передает престол своему сыну Гинвиллу. Тот носит в христианстве имя Юрий, умер в 1199 году в Орше.

 

Ластовский с недоумением пишет: «Кто были эти Мингайло и Гинвилло – трудно разгадать. Объяснение может быть только такое, что Мингайло принадлежал к тому же роду князей Полоцких, ибо трудно думать, чтобы полоцкое вече и удельные князья позволили чужому захватить полоцкий престол».

 

Верная мысль, и это означает, что не было «национальных отличий» между литвинами и православными полочанами. Если бы Гинвилло фигурировал в летописях только под именем Юрий, то никто бы на него «внимания не обратил».

 

ПОЯВЛЕНИЕ ЛИТВИНОВ В НОВОГРУДКЕ

 

В Полоцке правят князья с «литвинскими» именами – и при этом Полоцкое государство историки именуют «славянским», а в Новогрудке якобы Литва и литовские князья. Но фамилии у них вовсе не «литовские». В 1219 году Новогрудок заключает договор с Волынью, его подписали «литовские новогрудские князья» Булевичи и Рускевичи. Кем были эти Булевичи и Рускевичи – неясно. Есть ряд доказательств, что они князья народа лютичей, мигрировавшие сюда с Поморья (Лютвы-Литвы), спасаясь от немецкой экспансии (немецкие хроники пишут о том, что примерно в 1220 году поморские князья со своими дружинами и горожанами ушли к Неману). Этот договор 1219 года разоблачает одиозный миф о том, что Литва в Новогрудке появилось якобы при Миндовге. Нет, она там была еще при литовских князьях Булевичах и Рускевичах.

 

Ластовский тоже пошел на поводу у этого заблуждения, он писал об отце Миндовга: «В 1230 году Литовский князь Рингольд напал на Беларуские земли и завоевал их».

 

На самом деле Рингольд был королем Погезании в Пруссии и «напал» вовсе не на «Беларуские земли» (такого понятия не было), а на Литву Новогрудка. Причем, скорее всего, Литва Новогрудка литовских князей Булевичей и Рускевичей позвала его на помощь от агрессии киевских князей (договор с Волынью 1219 года против Киева оказался малоэффективным). Рингольд воевал вовсе не с нами, а как бы возглавил коалицию (Пруссия, Литва Новогрудка, Полоцкое Государство, Волынь и Галиция) против русских Киевской Руси – киевских князей и их дружин. Киевляне были разбиты, погибли их русинские князья Давид Луцкий и Дмитрий Друцкий, что поставило жирную точку в попытках Киева владеть землями ВКЛ-Беларуси и собирать с наших предков дань. Как, кстати, это обезопасило и Галицко-Волынское Королевство Русь – которое до сих пор упрямо называют «княжеством», хотя его правителям Папа римский даровал титул Русских королей.

 

Примерно с 1236 года, когда Рингольд полностью утвердил власть и в Полоцке, появилось новое государство – пока не ВКЛ, а страна, в которой главенствовала Пруссия (Порусье) – конкретно две ее части: Погезания Рингольда и потом Миндовга и Помезания рутенского князя Святополка (при Миндовге он был главным воеводой войска Пруссии).

 

Вполне понятен интерес Рингольда и его сына Миндовга (стал королем Пруссии в 1242 году, в Великой Хронике Польской фигурирует на латинском языке как прусский король Мендольф) к Литве Новогрудка. Они оба знали литовских князей Новогрудка Булевичей и Рускевичей еще до их исхода с Поморья к Неману – до 1219 года эти князья лютичей были их западными соседями и «буфером» против наступающих с запада немцев. Когда под ударами немцев пало Поморье (где, кстати, гербом князей являлась «Погоня», и потому, возможно, сей герб стал гербом литовских князей Новогрудка) – под угрозой оказалась теперь Пруссия-Порусье. Конкретно две ее западные области: Помезания князя Святополка (населенная рутенами-славянами Полабской Руси, даже потом при немцах там остались топонимы с корнем «Русь») – и Погезания Рингольда и Миндовга, область западных балтов, по языку и культуре родственных мазурам и беларусам. Ну а восточную часть Пруссии населяли покоренные погезанами и рутенами туземные племена восточных балтов, родственных жемойтам нынешней Республики Летува. Они фактически не были субъектом исторической борьбы и не оказали сопротивления немецко-польской оккупации Пруссии. Точно так и жемойты не играли для Литвы никакой роли на протяжении всей истории ВКЛ.

 

Историки не могут объяснить, «с какой Луны» появилось это ВКЛ. Ранее Новогрудок ничем не выделялся, там жили местные ятвяги – их вполне успешно били тут экспедиционные полки киевских завоевателей, украинцы в нынешнем понимании. И вдруг невесть с чего огромнейшая мощь в 1260-х годах (с одновременным исчезновением названия «ятвяги», но появлением «литвины»), огромнейший прорыв в цивилизационном развитии (в Новогрудке найдены не только уникальные цеховые производства металла и стекла, но и единственная в Восточной Европе алхимическая лаборатория) и огромная армия. Новогрудок выставлял 30 тысяч конных рыцарей, закованных в броню по высшим западноевропейским критериям военного дела, которые под началом Миндовга в ряде походов разорили Польшу. А потом разбили Орду в ее попытках нас захватить, создали государство от Балтики до Черного моря. Для сравнения: как пишет историк А. Белый, Восточная Беларусь (исторически Полоцкое Государство) имело тогда лошадей в несколько раз меньше, чем Западная Беларусь, что явная ненормальная диспропорция и «загадка» для историков. Ну а у жемойтов (нынешней Республики Летува) число лошадей вообще исчислялось лишь несколькими сотнями на всю Жемойтию.

 

Чтобы понять феномен «загадки ВКЛ», надо «перелистнуть в прошлое» еще одну страницу – где появился точно такой феномен «загадки Пруссии». Она тоже до поры до времени ничем не выделялась. Но вдруг оказалась «крепким орешком» для немецко-польской экспансии, не раз побеждала мощнейшие войска агрессора. Отчего же?

 

Все просто. По мере того, как немцы захватывали славяно-балтские земли Полабской Руси (кстати, родины Рюрика), все больше бежало на восток от экспансии князей, их дружин и горожан – со скарбом и лошадьми. Все это скопилось к правлению Рингольда, Миндовга и Святополка в Помезании и Погезании. Но и там постоянная агрессия заставила всех уйти еще дальше на восток – в Новогрудок. Миндовг, совершая набеги из Литвы Новогрудка, несколько раз пытался освободить свою родную Погезанию, как гласит Великая Хроника Польская, но в итоге немцы и поляки оказались сильнее.

 

Пока немцы занимались ассимиляцией территории Пруссии (им на это потребовался почти век), ушедшие оттуда князья, дружины и горожане стали создавать со столицей в Новогрудке свое новое государство – ВКЛ.

 

Выскажу гипотезу. Согласно этой ретроспективе событий, изначально слово «литвин» означало у нас мигранта, бежавшего от немецко-польской экспансии – ибо первыми были мигранты лютичи: литовские (лютовские, лютичские) князья Булевичи и Рускевичи (Рускевичи – от слова Русь). «Литвинами» называли затем равно и рутенов Полабской Руси, и пруссов, и лужичан. Причем сюда мигрировало, судя по всему, весьма значимое число лужицких сорбов, так как беларусы уже на уровне национальных традиций унаследовали их имена и прочие реалии национальной культуры.

 

Объем этой миграции к нам в ту эпоху – до сих пор наукой не определен. «Почвенники» его пытаются приуменьшить, исходя из каких-то националистических схем. А в СССР эта тема вообще была «табу» по причине того, что усложняла историю беларусов как «младшего брата великого русского народа». В этом аспекте история Беларуси в призме директив ЦК КПСС находит общие знаменатели со взглядами иных уже как бы патриотичных историков независимой Беларуси. И те, и другие не хотят видеть в нашей истории «инородные элементы». Им только славян и беларусов подавай, причем кривичей они «славянами» называют, хотя они в период своего существования – никакие не «славяне» и в том числе не «Русь», а западные балты со своим неславянским языком. Этот их кривский западнобалтский язык одновременно исчезает с упоминаниями о кривичах. Но на это обстоятельство почему-то никто не обращает внимания. Вместо этого фантазируют, что кривичи – это «славяне».

 

Таким образом, изначально литвины – это мигранты из Пруссии (включая ранее бежавших туда мигрантов из Поморья и Полабья), они и являются создателями ВКЛ. Быстро начинают именовать литвинами и местных жителей ятвягов (одновременно навсегда исчезает и их название «ятвяги»). Ну а со временем литвинами именуются и жители бывшего Полоцкого Государства.

 

Правили в ВКЛ прусско-ятвяжские князья, а сам литвинский язык являлся западнобалтским, общим для пруссов, ятвягов, кривичей. Этнически эту общность можно называть беларусами в современном понимании, но самого беларуского языка пока не существовало. Он появляется только в начале XVI века как смешение литвинского языка с волынским диалектом русинского (украинского).

 

СМЕНА ЯЗЫКА ОТ СМЕНЫ ВЕРЫ

 

Некий Николай Сергеев на сайте проимперского Института стран СНГ поместил заметку «День единения – праздник общерусского единства», в которой обманывает себя и других:

 

«День единения народов Белоруссии и России – праздник по возрасту молодой, но его истоки лежат в глубокой старине. Ведь еще в 1379 году между князем Андреем Полоцким и великим князем Дмитрием Ивановичем Московским был заключен договор о союзе, результатом которого стало участие западнорусской кованой рати (тяжелой конницы) в Куликовской битве в рядах общерусского войска».

 

Тут все ложь. Кованная рать была не «западнорусской», а литовской, воевала под гербом ВКЛ «Погоня». Никакого «договора» со своими вассалами никто никогда не заключает – а Дмитрий Московский был в тот короткий период вассалом Ольгерда, который несколькими годами ранее завоевал Москву в состав ВКЛ. Никакого «общерусского войска» в Куликовской битве не было: были войска ВКЛ (к которым на помощь спешил Ягайло – если вообще спешил) и лишь московское ополчение с татарской московской конницей. Сама битва являлась битвой ВКЛ против Мамая, потому Дмитрий и переоделся в простого ратника, а сражением командовали литвинские князья, сыновья Ольгерда.

 

Оставляю в стороне и бред Сергеева о каком-то «договоре», который в воспаленном воображении российского великодержавника якобы заключил Андрей с московским князем. Андрей не имел права на это, так как не являлся правителем ВКЛ. И московский князь Дмитрий тоже не имел права заключать такие договора, так как представлял лишь УЛУС ОРДЫ и дал татарам присягу за получение ярлыка на княжение. Истинным владельцем Московского улуса был царь Орды Тохтамыш, против которого восстал темник Мамай. И если Андрей хотел иметь какие-то договора с Московским улусом, то должен был договариваться не с московским князем, а с царем Орды. А если хотел, как пишут уже другие российские фантазеры, перейти на служение московскому князю (что вообще дико для сына Ольгерда!), то должен был ехать к Тохтамышу и получать у того такой же ярлык на княжение, какой имелся у Дмитрия Московского, оставляя в Орде своего ребенка как залог верности.

 

Но самое главное – с какой стати автор считает Андрея Полоцкого якобы «западнорусским князем», если тот по титулу ЛИТОВСКИЙ князь?

 

Возможно, Николай Сергеев возомнил, что раз это «Андрей Ольгердович», то он «русский» и «славянин»? Нет. Настоящее и первое имя этого князя – Вингольт. Он родился от Марии Витебской в Витебске, где княжил его отец Великий князь Литовский Ольгерд. Может быть, Сергеев и Ольгерда тоже считает «западнорусским князем», как Ягайло и Витовта? И Миндовг у него тоже «западнорусский князь»? И королевская династия Ягеллонов в Польше – это тоже «русские»? Причем Сергеев свой термин «западнорусские» подает с провокационным и беларусофобским смыслом «западнороссийские».

 

Вот что про «западнорусского» Андрея-Вингольта сообщают псковские летописи: в 1341 году, под угрозой нападения со стороны немцев, «послаша послове в Витебско ко князю Ольгерду помощи прошати. <…> Князь же Ольгерд, послушав псковских послов, не оставя слова псковского, посла воеводу своего князя Георгия Витовтовича; а сам Ольгерд подъим брата своего князя Кестуита и мужин своих Литовъков и мужин видьблян, и приеха в помощь псковичам, месяца июля во 20 день <…> и приведе с собою сына своего Андрея, так обо бяше имя ему молитвенное, а еще бе не крещен» (Псковские летописи. М.-Л., 1941, с. 18)».

 

Как видим, Андрей Полоцкий минимум до 16 лет не был православным, а имя Андрей имел лишь как молитвенное, то есть его называли так, когда за него молились православные (в первую очередь, его православная мать). Ну и какой же он «русский»??? Он литвин Вингольт Ольгердович.

 

Все сыновья Ольгерда (и вообще литвинские князья) имели тогда по два имени – свое западнобалтское и православное: Ягайло – Яков, Витовт – Юрий, сам Ольгерд – Александр. Это обстоятельство позволяет российским идеологам фальсифицировать историю и, когда им надо, называть князя по второму имени, выдавая его за «западнорусского князя». Между тем столь ненавистный российской историографии Ягайло – в отличие от Андрея-Вингольта – был еще в младенчестве крещен в православие (его матерью была другая жена Ольгерда-Александра, тверская княжна, ее дети крестились в православие). Его российские историки не хотят именовать Яковом. Где же научная методология и последовательность? Почему неправославного Вингольта именуют «русским» и Андреем, а его родного брата, да к тому же с рождения православного – именуют «литовцем» Ягайло? И самое интересное в нашей теме: как вообще у отца могут быть сыновья разной национальности?

 

Кстати, право человека самому выбирать национальность отметается и высмеивается западнорусистами. В одной из недавних статей участник всяких «конференций» западнорусистов политолог Вадим Гигин высмеял тот факт, что многие беларусы при Переписи населения РБ назвались литвинами. Он сравнил это с тем, как иные называли себя «хоббитами» и «эльфами». Но, простите, это воля самого человека. А тут так называемый «Андрей Полоцкий» нигде и никогда не именовал себя «западнорусским князем», как его упрямо да еще с идеологическим «багажом» выставляет Николай Сергеев. Князь называл себя только литвином Вингольтом Ольгердовичем, как литвином называли его и все летописи той эпохи.

 

Открываем «Задонщину» (Кирилло-Белозерский список): «Славии птица, что бы еси выщекотола сиа два брата, два сына Вольярдовы [Ольгерда], Андрея половетцкаго, Дмитрия бряньского, ти бо бяше сторожевые полкы, на щит рожены, под трубами поють, под шеломы взлелеаны, конец копия вскормлены, с востраго меча поены в Литовьскои земли». В «Задонщине» они четко литвины с Литовской земли. И в другом, более позднем списке «Задонщины» прославляется Литва и подается как союзник Москвы, а вовсе не враг и тем более не как «западнорусские земли»: «О, соловей, летняя птица, вот бы тебе, соловей, пеньем своим прославить великого князя Дмитрия Ивановича, и брата его князя Владимира Андреевича, и из земли Литовской двух братьев Ольгердовичей, Андрея и брата его Дмитрия... Те ведь - сыновья Литвы храбрые, кречеты в ратное время и полководцы прославленные, под звуки труб их пеленали, под шлемами лелеяли, с конца копья они вскормлены, с острого меча вспоены в Литовской земле».

 

С какой стати у Сергеева они вдруг «западнорусские»? Они «сыновья Литвы храбрые», а не «западнорусские князья».

 

А ведь это и есть суть обсуждаемого тут вопроса – куда и как исчезли литвины. Вот так они и исчезли: отец литвин – а какой-то из сыновей уже считается на угоду нынешней моде «беларусом», которому атрибутируется «старобеларуский язык» вместо отцовского литвинского.

 

В отношении литвинских князей ситуация, таким образом, становится более-менее понятной: их начинают считать «славянами» только после крещения в православие. Но и в этом вопросе все намного сложнее, чем ранее казалось всем исследователям, которые называли литвинских князей «ЯЗЫЧНИКАМИ». Это дружное заблуждение.

 

Ипатьевская летопись и «Хроника Быховца» сообщают, что Миндовг якобы поклонялся неким языческим богам, даже уже после своего крещения в папскую веру после 1253 г.:

 

«Крещение же его было обманным. Чтил богов своих потаенно. Первого Нанадая, и Телявеля, и Диверикза».

 

Сегодня смешно читать эти строки.

 

На самом деле эти «языческие боги» - это слова из христианской молитвы на ятвяжско-погезанском языке, где Нанадай - «numons dajs», Телявель - «tawo walle», Диверикс - «Deiwe riks». Это вместе фраза «Numons dajs tawo walle, Deiwe riks», то есть «Пусть будет воля Твоя, Господь Бог!». Это молитва «Отче наш» на языке предков нынешних беларусов - на нашем дославянском западнобалтском языке. (Подробнее об этом рассказывается в очерке Алексея Дайлидова и Кирилла Костяна «Язык Миндовга» в №11, 2011 нашей газеты.)

 

Миндовга считали «язычником» из-за того, что он на нашем настоящем древнебеларуском языке (западнобалтском) двукратно произносил молитву «Отче наш»: «Пусть будет воля Твоя, Господь Бог!» («Numons dajs tawo walle, Deiwe riks») перед посадкой на коня или в лодку, перед входом в город и на мост, перед питьем, едой и сном.

 

Дело в том, что в Балтике до канонического христианства были распространены «ереси» в виде арианства и богомильства. Регион этих «ересей» - все балтийское побережье (за исключением диких и действительно языческих племен типа жемойтов). Полоцкий князь Всеслав Чародей активно помогал «языческим восстаниям» в Полабской Руси ободритов (1066 г.) и в Швеции (1067 г.) - то есть восстаниям этих христианских «еретиков».

 

Получается, что князья ВКЛ не были язычниками, а крестили с рождения своих детей – но в свою тайную христианскую еретическую веру. Их имена были не языческими, а «тайными» христианскими. На каком-то этапе эта традиция прервалась в рамках «борьбы с ересью», а все тексты на западнобалтском языке (литвинском) были уничтожены, так как их не понимали ни польские ксендзы, ни киевские попы. Но литвинская письменность была (ее и не могло не быть), ее образцы приводили тевтонские рыцари, есть граффити на языке днепровских балтов даже на стенах Киевской Софии. Есть литвинский (он же прусский – погезанский и ятвяжский) алфавит, который приводили средневековые историки. Есть масса камней в Беларуси с надписями на этом алфавите.

 

Историк Нарбутт приводит надпись на «литовском знамени», скопированную тремя немецкими свидетелями (каждый передал надпись так, как смог ее разобрать). Текст (на западнобалтском языке) читается якобы так: «Diewai warda amen. Zmogumi pruzzoz. Zupan Utenez». Перевод: «Во имя Бога, аминь. Народа Пруссов жупан Утенез».

 

Алфавит надписи похож на упрощенную древнюю глаголицу, что еще одна загадка. Знамя Нарбутт называет «литовским» и о языке пишет: «Pismo starozytne litewskie», а в тексте говорится о народе пруссов. Это доказывает, что в период Тевтонского ордена понятия «Пруссия» и «Литва» были тождественны – их население имело один язык. Ну и, как видно из надписи, литвины-пруссы были не язычниками, а все-таки христианами.

 

Итак, письменность на литвинском языке существовала. Но книг нет. Очевидно, они были массово уничтожены как «еретические».

 

Такое же произошло в 1839 году, когда российский царь своим указом запретил нашу Униатскую веру и право беларусов молиться Богу на беларуском языке. Тогда, согласно указу царя, всю религиозную литературу на беларуской мове русские казаки вынимали из хранилищ храмов и монастырей – и сжигали штабелями. Если же у кого-то оставалась спрятанной религиозная книга на нашей мове – то за ее хранение следовало суровое наказание.

 

Нет никакого принципиального отличия: равно царь своим указом вообще запретил беларускую мову – и точно так, очевидно, была уничтожена вся наша литература на литвинском языке как «еретическая», так как «крестители» ее абсолютно не понимали и скопом считали «поганским наследием».

 

Есть масса свидетельств о том, что у беларусов (литвинов) был до «рутенского» свой особый литвинский язык. Например, в 1501 году посол ВКЛ в Риме при Папе Александре VI Эразм Телак докладывал Папе, что литвины имеют свою собственную мову. Но в связи с тем, что русины (украинцы) заселяли почти половину Княжества, литвины обще стали пользоваться их мовой, так как она «удобная для использования».

 

Академик АН Республики Летува Зинкявичус утверждает, что канцелярский язык ВКЛ претерпевал изменения. Если в XIV-XV веках он был основан на диалектах северо-волынских и южно-беларуских земель, то с середины XV века сложился письменный язык на диалектах уже полосы от Бреста до Новогрудка, а к середине XVI века его заменил язык центральной полосы от Минска до Вильни, который и принято считать «старобеларуским».

 

Налицо поэтапная славянизация литвинов, которая шла с Волыни (а южная часть Брестской области - это историческая Волынь, где жили этнические украинцы-русины, а не литвины, и их языком был украинский). Таким образом, переход литвинов на славянский язык произошел в три этапа в период с XIV до середины XVI века, а сам появившийся в результате этого «стробеларуский» язык является лишь волынским языком с огромным местным балтским субстратом.

 

Эразм Телак был официальным послом ВКЛ в Ватикане и выступал там с докладом о ВКЛ. Поэтому он прекрасно знал языковую ситуацию. Его слова о том, что литвины имеют свою мову, но перешли на украинскую (рутенскую), целиком совпадают с выводами Зинкявичуса. Получается, что т.н. «старобеларуский язык Статутов ВКЛ» - никакой не наш, а только «говорка» украинского языка.

 

Вот еще факт. В том же 1501 году виленский католический епископ Альберт (Войцех) Табар получил от Великого князя Литовского и Русского Александра письмо. Речь шла о том, что, не зная «литвинского говора», священники не могли никак научить паству слову Божьему (ибо службы велись на латинской мове). Епископу поручалось назначать ксендзов, которые бы знали эту «литовскую говорку» - обращаю внимание, вовсе не «русинскую мову» и не «жемойтскую мову».

 

В документе названы 28 католических центров, население которых не знало «рутенской мовы» и говорило на своем литвинском языке. Среди них: Лида, Дубинки, Пабойск, Слоним, Дубичи, Красное Село, Воложин, Молодечно, Радашковичи, Койданово (ныне Дзержинск) и прочие города главным образом нынешней Минской области, а также Гродненской и частично Брестской. Там же в списке: Гродно, Новогрудок, Волковысск, Слуцк - и даже далекий Стрешин над Днепром.

 

Это реальный факт, который показывает, что в 1501 году все население нынешней Западной половины Беларуси (включая Минщину) еще говорило на своем «литвинском языке» (очевидно, ятвяжском) и не знало рутенской (украинской) мовы. (См. книгу Павла Урбана «Старажытныя лiцьвины: Мова, паходжаньне, этнiчная прыналежнасьць». Минск, Тэхналогiя, 2001. Стр. 31-33. Урбан ссылается на Codex Ecclesiae Vilnensis. Nr. 507. P. 616-617.)

 

О том, что литвинский и жемойтский языки являются абсолютно разными языками - масса свидетельств. Польский историк Ян Длугаш в 11-ой книге своих хроник писал о назначении епископа для Жемойтии: «На первого епископа кафедры в Медниках был предложен Матей, по происхождению Немец, который, однако, родился в Вильне. Он хорошо знал мовы литовскую [литвинскую] и жемойтскую».

 

А разница между ними огромная: наша литовская молитва Миндовга «Numons dajs tawo walle, Deiwe riks» - непонятна или лишь смутно понятна уху восточного балта жемойта, то есть летувиса Летувы или «литовца» «Литвы», как сейчас ошибочно говорят.

 

В тот период и была уничтожена литература на литвинском языке, что было несложно и по той причине, что она не являлась массовой – значимая часть населения Западной Беларуси (как и нынешней Республики Летува) была языческой в полном смысле этого слова. «Тайную веру» Миндовга (богомильство или арианство) хранили только элиты.

 

СМЕНА ИМЕН

 

Я уже писал в ряде статей, что в XVI веке исчезают и наш западнобалтский язык (родной некогда и для кривичей восточной части ВКЛ, они были славянизированы варягами на века раньше), и наше богомильство, и наши западнобалтские имена и языковые реалии. Они сохранились по сей день только в наших фамилиях: Борткевич, Гоцманов, Гуринович, Дайнеко, Дидюля, Домаш, Домашкевич, Зыгмантович, Кебич, Корбут, Радивилов, Статкевич, Хацкевич, Чигирь, Шушкевич - и т.д., почти каждая древняя (до царизма) беларуская фамилия имеет балтские корни.

 

Есть сегодня авторы, которые из политических побуждений наши древние имена ВКЛ называют чем-то «ЧУЖДЫМ беларусам». Мол, не наше это, не «русское-православное», а потому не от наших предков. На этой почве выдумывают, что такие имена были только у князей древней Литвы. Мол, это «иноземное для нашего славян-беларусов племени».

 

Но откроем Переписи войска ВКЛ 1528 и 1567 годов. Там у наших предков в абсолютном большинстве фамилии, производные от этих якобы «иноземных» и «необъяснимых наукой» имен:

 

Видимонтович, Гермонтович, Жигимонтович, Писимонтович, Скирмонтович, Ямонтович, Монтвилович, Гинвилович, Довгердович, Довмонтович, Миндовгович, Довгердович, Витовтович, Корибутович, Бутовтович, Ягайлович и т.д.

 

Фамилии в XVI веке у нас образовывались от имени отца рода - и Переписи войска ВКЛ являются неопровержимым фактом, доказывающим, что тогда НАШ НАРОД имел эти «необъяснимые наукой имена». Даже при принятии православия или католицизма - фамилии оставались эти, «загадочные» для православных и католиков.

 

Переписи войска ВКЛ показывают, что у большинства населения Беларуси (литвинов-беларусов) исконные фамилии образованы от литовских имен. Возникает вопрос: если, как иные фантазируют, беларусы всегда были славянами - то с какой же стати у беларусов фамилии, образованные от литовского имени отца?

 

Имена и фамилии даются только НА РОДНОМ ЯЗЫКЕ. Это означает, что в период Переписей войска ВКЛ наше население еще не было славянизировано и говорило на своем родном литовском языке.

 

Но не жмудском! А западнобалтском.

 

Фамилии у нас появились согласно с первой нашей Переписью населения: постановлением Виленского сейма 1507 года «паны, княжата, зямяне, удовы i уся шляхта абавязаны былi перепiсаць людзей у сваiх маентках i под прысягай представiць спiскi гаспадару». Так в наших фамилиях беларусов закрепился пласт нашей западнобалтской самоидентификации - в виде фамилий, производных от «загадочных для науки имен».

 

Потом через 20, 40, 60 лет в документах ВКЛ фигурируют в основном имена уже католические или православные, но от имен дедов (а все фамилии были тогда от имен дедов), каковые являлись западнобалтскими периода 1507 года. Например: Ян Монтвилович, Якуб Гедминтович, Миколай Скирбутович – таких большинство в Переписях Войска ВКЛ (учета шляхты, выставляющей воинов в случае мобилизации страны).

 

Вот четкая граница, когда исчезают западные балты литвины (с их языком и именами) – а их дети-внуки становятся «старобеларусами».

 

Теперь детей было запрещено называть западнобалтскими литвинскими именами. Выбор национально чуждых для нашего народа имен задавали при крещении ксендзы и попы: они давали список, как можно назвать ребенка. Там были только чуждые нам имена – еврейские, римские, греческие, польские и киевские. Литвинские имена были запрещены как «еретические».

 

Что и есть «начало конца» литвинов в конкретном языковом и этническом содержании. Это совпадает по времени с упадком ветви литвинских князей (и Ягеллонов) и с возвышением реальных новых властителей ВКЛ – магнатов, которых уже вряд ли можно увязывать с литвинской традицией (и с тайной арианской верой) – они были уже славянизированы, и их скорее следует называть «старобеларусами». С литвинской традицией они связаны своим протестантизмом, но литвинский язык они уже забыли, как и литвинские имена.

 

Примерно в тот же период Михалон Литвин из Вильни предупреждал в своем трактате польского короля, что это вредная и ненужная славянизация литвинов со стороны католичества Кракова и православия Киева. Это деградация литвинов, которые в результате отказываются от своего более древнего и славного языка, родственного латыни (и, добавлю к его словам, санскриту), переходя на юный и бесславный славянский язык. Он, правда, говорил только о «рутенском языке» Киева (щадя национальные воззрения польского короля), но по сути и о ляшском, так как они в то время почти ничем не отличались. «Пшекающим» польский язык стал гораздо позже от смешения с западными балтами мазурами.

 

Жалоба Михалона Литвина осталась без внимания. Он, фактически, явился последним защитником нашего литвинского языка.

 

Как известно, «свято место пусто не бывает». И вместо литвинов Литвы появились как бы «поляки» Польского Костела и как бы «русины» РПЦ Киева (если забежать в будущее, с 1839 и как бы «русские» РПЦ Москвы). Ответом на это этно-религиозное насилие стал переход ВКЛ в протестантизм. Но и это наши соседи совместными усилиями задушили.

 

Так мало того, нынешние западнорусисты выставляют литвинизм как якобы «нечто пропольское» да еще и якобы «иезуитское» (литвинизм был протестантским по вере), хотя поляки первыми и задушили литвинский язык и наши литвинские имена. Полонизация нас началась в рамках борьбы Польши с нашим протестантизмом эпохи Реформации. А вовсе не в рамках «борьбы с православием», которого тут тогда уже почти не существовало и которое католицизму не угрожало.

 

АРИАНСТВО И ЛИТВИНЫ

 

Еще раз напомню, что со времен Миндовга литвинские князья были по сути протестантами, а в эпоху Реформации в ВКЛ-Беларуси снова стали популярны ариане, о чем писал Вацлав Ластовский. То есть тенденция никуда не ушла, в том числе и сегодня в Беларуси огромный рост протестантизма, протестанты лидируют в стране по числу своих общин.

 

Итак, литвинский язык исчез не только из-за доминирования в ВКЛ русинского (украинского) языка и не только из-за крещения Западной Беларуси (исторической Литвы), но и из-за того, что в период борьбы с протестантизмом воспринимался иезуитами как «еретический язык».

 

Жемойтам, крещенным в то же примерно время в католичество, поляки разрешили вести проповеди на жемойтском языке и издавать на нем религиозную литературу. А литвинам-беларусам католической веры не разрешили – навязали свой польский. Причина не в «польском шовинизме», а в том, что в Жемойтии протестантизма практически не было, а у нас он являлся головной болью для иезуитов. Иезуиты, воспитывая юных шляхтичей ВКЛ, пытались их оградить от протестантских идей дедов. А для этого и была нужна атмосфера полонизации и предубежденное отношение к литвинскому прошлому как к чему-то «еретическому».

 

Не следует забывать, что в средние века огромное влияние на язык оказывала религия. Если пастве читают книги на церковнославянском языке, то постепенно лексика и обороты этого вымершего в XI в. солунского диалекта болгарского языка входят в обиход пасты – будь она финно-уграми России, западными балтами Восточной Беларуси или сарматами и днепровскими балтами Украины. Вот что, пожалуй, единственное и объединяет беларусов, украинцев и русских, а вовсе не некое общее «древнерусское прошлое». Византия, собственно говоря, и славянизировала земли своих северных соседей, чтобы держать их под своей духовной властью как вассалов. Без распространения тут церковнославянского языка как языка религии – и никаких «славян» тут бы сегодня не было.

 

А вот язык «канцелярский» оказывал уже гораздо меньшее влияние. Например, в Польше государственным языком была латынь, а горожане говорили на немецком языке – но польский язык из-за этого не утратили.

 

Может показаться: если литвинский язык стал бы языком религии литвинов, то они смогли бы сохранить и язык, и имена. Но в том и дело, что литвинская знать была вовсе не языческой, а христианской. И исчезновение литвинского языка – во многом результат религиозной борьбы с арианством.

 

Арианство получило название по имени его основателя – александрийского священника Ария (ум. в 336). Учение возникло и, первоначально распространившись в восточных провинциях поздней Римской империи, стало государственной версией христианства при преемниках Константина и до окончания правления Валента II и, затем, государственной религией германских государств вплоть до VI века. По приказу Константина в г. Никея в 325 году был созван I Вселенский Собор, на котором арианство было осуждено, и в качестве символа веры (Никейский Символ) было принято учение о единосущной Троице, а сам Арий изгнан. Арианские церкви после Первого Константинопольского собора сохранились вне пределов Римской империи – в первую очередь у германцев (готов, вандалов, бургундов); от них учение попало к славянам Полабской Руси и к пруссам, от тех – к литвинам ВКЛ.

 

Арианство отличается отрицанием догмата Троицы и догмата о полноте божественности в Христе как Боге и Сыне Божьем, а также многим прочим. Особенность ситуации в том, что литвинская элита до наступления эпохи Реформации не могла в ВКЛ открыто демонстрировать свою приверженность арианству, не могла открывать арианские церкви и вести там проповеди на литвинском языке, распространять арианскую литературу на литвинском языке. Иначе литвинов тут же обвинили бы в ереси – что в то время вызвало бы войны со стороны всех соседей, да еще и с благословления разом и Папы Римского, и Византии. Языком религии были тогда только три языка: латинский, греческий и церковнославянский. А литвинский язык Миндовга являлся языком тайной арианской религии литвинов, на котором произносились молитва «Numons dajs tawo walle, Deiwe riks», то есть «Пусть будет воля Твоя, Господь Бог!».

 

Таким образом, литвинский язык имел особую тайную функцию – он был сакральным языком тайной веры литвинов – арианской, для которой не были нужны, как в ряде течений протестантизма, ни храмы, ни священники, ни институт церкви. Только этим можно объяснить упорное нежелание литвинских князей крестить земли Литвы (Западной Беларуси) и их не имевшее нигде в Европе аналогов странное правило иметь литвинские имена как главные – наряду со «второстепенными» православными или католическими. Они считали, что их литвинские имена – такие же христианские и тоже полученные при крещении – причем ПЕРВОМ КРЕЩЕНИИ. Что можно понять из ряда писем Ольгерда, в которых он себя христианином называет и упрямо подписывается именем Ольгерд, или из того факта, что династия королей Польши называется Ягеллонами, хотя Ягайло при крещении в католическую веру стал Владиславом, и т.д.

 

Сама эта тема тайного арианства литвинской элиты (князей, шляхты, дружины, горожан Литвы) – пока совершенно не изучена. Принято считать, что они якобы защищали свое «язычество», хотя, как мы видим, речь идет о тайном арианстве.

 

Так или иначе, но литвинский язык из-за особой ситуации был самым прочным образом увязан с арианством. До начала эпохи Реформации он оставался «тайной Литвы», особым секретом властителей ВКЛ. Элита Литвы-Беларуси ставилась этой «тайной» как бы выше православных и католических соседей, цементировалась этой «тайной», а само ВКЛ имело некий секретный сакральный смысл, который знали только избранные. Сей конспирологический аспект тоже сыграл существенную роль в дальнейшем упадке и исчезновении литвинского языка и литвинских имен – ведь он утратил свой сакральный смысл «тайны власти Литвы» при появлении Кальвина и Лютера. Протестантская революция лишила литвинскую элиту «монополии» на «тайное истинное христианство».

 

Эта «кастовость» тайного литвинского арианства, возможно, и не позволила его сделать массовым в то время, когда у нас стали активно издавать протестантскую литературу на уже русинском и новом «старобеларуском» языке типографии наших новообращенных протестантов. Как ни парадоксально, но вступление ВКЛ в эпоху Реформации тоже стало еще одним «гвоздем в гроб литвинского языка и литвинских имен».

 

Начало Реформации в ВКЛ-Беларуси связывают с Франциском Скориной. И он свой «гвоздь» вколотил в «гроб литвинского языка». Западнорусисты сегодня с пеной у рта доказывают, что он якобы «русский», так как писал на книгах, что они «для русских». Но это была ПРОВОКАЦИЯ со стороны протестанта: он этими надписями на религиозной литературе, впервые им переведенной с церковнославянского на русинский Киева, хотел обмануть православную паству, под «традиционной формой» ввести протестантские идеи. И кроме того – это у какого же «русина из Полоцка» может быть имя Франциск или Франтишек? Имя-то католическое.

 

Судя по документам ВКЛ, массовая смена имен с литвинских на новые беларуские начинается именно в период Скорины. И тогда же появляется труд Михалона Литвина из Вильно, в котором он с огромной тревогой говорит о том, что литвины отказываются от своего языка, переходя на «рутенский». Который, добавлю, в ВКЛ становится языком пропаганды протестантизма.

 

Если иметь в виду, что тогда же в глазах элиты ВКЛ, теряющей традиции предков, литвинский язык утрачивает смысл своей «сакральности» - то все это создает картину глубочайшего кризиса литвинского языка. Реформация в ВКЛ «выбросила на свалку истории» все древнее – с ним как «хлам» и литвинский язык с именами литвинов. А затем последовала «зачистка иезуитов от Реформации», где уже окончательно «убрали весь ненужный мусор».

 

Вот на этом этапе и появляются «беларусы» со своим «старобеларуским языком» Статутов ВКЛ – по терминам нынешних ученых. Хотя называют себя так же литвинами и Литвой. Ситуация в то время напоминает современную: подобно тому, как сегодня в Беларуси все говорят по-русски, но при этом понимают беларускую мову, так и тогда народ еще понимал литвинский язык, но говорил уже на волынском диалекте русинского языка – что с литвинским субстратом и создало «старобеларускую мову».

 

*     *     *

 

Да, произошла смена языка. Но население остается тем же самым. Беларусы и являются литвинами. Что касается особых, по сравнению с соседями, проблем литвинов-беларусов со своей национальной самоидентификацией, то в этой статье я хотел высказать главную мысль: эти проблемы напрямую увязаны с национальной религией. Ведь что такое этнос и нация? Это по сути такая же вера, как вера в Бога. Люди верят, что они этнос и своя страна. Когда это подкрепляется религией – это становится фундаментом государственности.

 

В этом плане у нас уникальная и запутанная история. ВКЛ-Беларусь являлась последним государством мира, которым правила элита арианской веры (после падения арианства в Пруссии, Поморье, Полабской Руси и в германских государствах). Причем, в этом элита ВКЛ видела свою «сакральность» и «тайную силу» Литвы-Беларуси, создав этой «тайной силой» огромную империю ВКЛ – мощь которой пала потом как раз с утратой этой «тайной силы». И, имея эту тайну, сразу же с восторгом восприняла протестантскую революцию в Европе, стала уже открыто протестантским государством – но уже, по законам глобализации и Магдебургской свободы, не арианским, а более под идеями Кальвина и Лютера.

 

Наш протестантизм был насильно уничтожен совместными усилиями «схизматиков» поляков, украинцев и россиян. В итоге народ лишился национальной веры. А значит – и веры в себя как в этнос и нацию. Без этого стержня-якоря соседи стали считать нас «западнорусскими», «восточнополяками», «североукраинцами» и «юголитовцами». Четыре соседа обсуждали, как «прикарманить» наше «стадо заблудших овец». А т. Ленин предлагал разделить Беларусь в междусобойчике соседей по причине ее «этнической неопределенности».

 

В конечном счете, это вопрос веры – существуют ли беларусы. Мы сами в это верим или нет?